Сбежавший тролль

Улучшитель заставляет Тролль-папу вспомнить кое-что, о чем тот давно забыл

— Стоп, — приказал Улучшитель, и Улучшающий прут, повиновавшись, раскрутил кольца, обвитые вокруг тела мистера Мюклебуста. Затем Улучшитель ткнул прутиком в сторону Сэмюэля. — Ну, может быть, ты можешь сказать нам, где Тролль-сын?

Сэмюэль взглянул на тетю Иду, чьи нахмуренные брови явно советовали ему сказать правду.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал он.

— О, очень хорошо, — сказал Улучшитель. Потом он посмотрел на Тролль-папу, которого явно очень смущало все происходящее. — Смотри, Тролль-папа. Смотри очень внимательно. Ох, чуть не забыл: ты ведь не можешь. Ну, тогда слушай. Потому что здесь мы имеем дело с истинным человеческим умением лгать. Ни трепета в голосе. Ни сомнений во взгляде. И тем не менее мы знаем, что он врет.

Тролль-папа нахмурился.

— Сэмюэль Блинк — хороший мальчик, мистер Улучшитель, сэр. Мы не хотим никаких проблем.

— Проблем, Тролль-папа? Проблем? Разве я какой-то презренный головорез? Я здесь, чтобы найти твоего сына, вот и все. Я здесь, чтобы улучшить его, чтобы он никогда больше не сделал ничего подобного.

Тролль-папа поморщился:

— Ну, мистер Улучшитель, сэр, я раздумываю о том, что, сдается мне, возможно, Тролль-сыну не так уж надо быть улучшенным… не сейчас…

— Не нужно быть улучшенным? — Улучшителя эта идея явно шокировала. Отвлекшись, он не заметил, как мистер Мюклебуст бочком отошел от входной двери и пропал из виду.

Тогда Улучшитель прижал кончик Улучшающего прута к животу Тролль-папы и легким движением запястья снова оживил его. Пустая глазница Тролль-папы широко распахнулась от ужаса, когда он почувствовал, как вокруг него обвивается какой-то деревянный предмет.

— Что происходит? — твердил он. — Что происходит? Что происходит?

— Оставьте его в покое, — сказал Сэмюэль.

— Да, оставь его в покое, — повторила тетя Ида, на лице которой была видна смесь злости и испуга.

Именно в этот момент из прачечной появился дядя Хенрик. Он осторожно прикрыл за собой дверь, убедившись, что Тролль-сын все еще внутри.

Он взял нож с кухонной полки, но Улучшитель уже увидел его из холла.

— Если ты хочешь, чтобы твоя жена и этот мальчик остались живы, я советую тебе отложить нож, — сказал он, все еще сжимая тело Тролль-папы Улучшающим прутом.

Дядя Хенрик положил нож и вышел в холл, подняв руки над головой.

— Пожалуйста, — сказал он. — Мы можем поговорить об этом. Почему бы нам не вести себя по-джентльменски?

Слово «джентльмен» оказало какое-то странное воздействие на Улучшителя: он выглядел так, словно проглотил слишком много горчицы.

— Ты высокомерный человек, — сказал он. — Ты видишь мой тролличий нос и кожу и делаешь вывод, что я не джентльмен. Ты думаешь, я не понимаю, что это значит: иметь благородный ум?

— Нет, — ответил дядя Хенрик, подходя к нему. — Я не это имел в виду.

— Тихо! Стоять!

Дядя Хенрик почувствовал себя несколько странно, услышав команду, но он понимал, что сейчас не время для забавного припадка. «Я не собака», — сказал он себе, и только неимоверным усилием воли ему удалось преодолеть сильный позыв встать на четвереньки.

Улучшающий прут тоже, казалось, повиновался команде Улучшителя. Но несмотря на это, он оставался обернутым вокруг тела Тролль-папы. Сэмюэль взглянул на дядю Хенрика, пытаясь понять, есть ли у того хоть какой-нибудь план, но по его лицу было незаметно, чтобы у него он был. Лицо это сейчас было зловеще бледным.

Итак, все они были там. Тетя Ида и Сэмюэль, стоящие рядышком в холле, и дядя Хенрик, которому пришлось остаться на кухне, — все трое смотрели на Улучшителя и его безглазого заложника, обвитого прутом поперек тела.

— О, Тролль-сын! — громко позвал Улучшитель, и его голос разнесся по всем уголкам дома. — О, Тролль-сын! Выходи, выходи, где бы ты ни был! Пришло время твоего первого урока… Давай назовем его Верность семье. Твой отец у меня в руках. Его жизнь в моих руках… Мне нужно только отдать команду, и Улучшающий прут навсегда заберет его у тебя. А если кто-нибудь еще, включая тебя, Тролль-папа, сделает хоть одно движение, то все будет кончено.

— Я не понимаю, — сказал Тролль-папа, задыхаясь, потому что ветка до сих пор сжимала его желудок и грудь. — Я не… понимаю… Почему вы это делаете? Вы ж хотите мне помочь, потому-то вы и тут.

Улучшитель захохотал так громко, что Сэмюэль подпрыгнул на месте.

— Помочь тебе? Это просто смешно, Тролль-папа. Для такого идиота, как ты, у тебя просто замечательное чувство юмора. Или, возможно, ты имеешь в виду, что я должен помочь тебе так же, как ты когда-то помог мне, преподав урок мучительной и жестокой правды жизни?

— Я не понимаю… Я не преподаю ничего. Я никогда не преподавал…

— О, так ты не помнишь? Не помнишь о том уроке, который ты мне преподал возле озера?

Сэмюэль посмотрел на тетю Иду, затем на дядю Хенрика. Ясно было, что никто из них понятия не имел, о чем говорит Улучшитель. А Тролль-папа, судя по всему, понимал не больше, чем они.