Сбежавший тролль

— Возле озера? Я не… — проговорил он и снова задохнулся, безуспешно пытаясь избавиться от прута.

— Да, возле озера. Это был очень ценный урок, который один тролль преподал другому. «Посмотри на свое лицо, — сказал ты. — Ты не человек. Ты тролль». О, и какое имеет значение, что этот урок принес ученику только бесконечную боль? Ведь что такое боль, если не правда? А правда — это всегда самая важная часть урока, не так ли?

Рот Тролль-папы открылся, глазница распахнулась от изумления: он внезапно вспомнил тот день в своем далеком детстве, когда он встретил необычного мальчика-тролля, верившего, что он человек.

— Это… ты.

Автор снова грубо прерывает повествование

Да, да, знаю. Прерывать — это грубо. Особенно когда вы приближаетесь к концу книги. Поэтому вы, не стесняясь, можете пропустить эту главу и сразу перейти к следующей, чтобы узнать, что же Улучшитель сделал потом. Обещаю, что не буду обижаться. А даже если бы я и обижался, что с того? Ведь я не могу стереть оставшуюся часть книги, чтобы заставить вас прочитать этот кусочек. К тому же этот кусочек и правда не так уже важен для всей истории. Я имею в виду, если вы не прочитаете его, вы все равно будете понимать, что происходит. Потому что все, что я хочу, — это рассказать вам о том, что вспомнил Тролль-папа, когда его обвивал Улучшающий прут.

Ну, ладно, на тот случай, если вы действительно продолжаете это читать, я тоже вынужден продолжать рассказывать. Даже если вы бросили это читать, слова отсюда уже никуда не денутся. А может быть, и денутся. Может быть, когда вы закрываете книгу, все слова исчезают и возвращаются только тогда, когда вы снова ее открываете. Но, в любом случае, сейчас они здесь и собираются поведать вам о том, что вспомнил Тролль-папа. Смотрите.

Много, много лет назад, когда Тролль-папа был маленьким мальчиком и его называли — как и большинство других маленьких троллей — Тролль-сыном, он часто ходил рыбачить на волшебное соленое озеро в Тенистом лесу. Это было его самое любимое занятие на свете. Он сидел на краю Безмолвного озера и пытался поймать рыбу-хоботуна. Конечно, он не смог бы приготовить и съесть эту рыбу. Эти рыбы такие ядовитые, что всего один кусочек, положенный в рот, убил бы его прежде, чем он успел бы его проглотить. Нет, каждый раз, когда ему попадалась рыба-хоботун, он отпускал ее обратно в воду. И кроме того, у него всегда получалось поймать еще одну. Удовольствие было в том, чтобы сидеть одному, без родителей, которые дома вечно к нему придирались.

Он почти никогда никого не встречал. Обычно там был только он, спокойная вода и рыбы-хоботуны. Но однажды он кого-то увидел. Другого тролля, примерно одного с ним возраста. Только этот тролль шел не из Троллхельма, а с другой стороны. Еще одно обстоятельство, поразившее молодого Тролль-папу, заключалось в том, как он был одет. Никогда в своей жизни он не видел такого элегантного тролля.

Мальчик-тролль подошел поболтать. И некоторое время они наслаждались дружеской беседой о рыбах-хоботунах. Тролль-папа (которого тогда звали Тролль-сын) сказал мальчику, что рыбы-хоботуны такие медленные и вялые из-за того, что вода в озере соленая.

— Она делает их сонными, — заявил он.

— Сонными? Значит, я могу взять чашку с водой и позволить ей испариться, так что вся соль останется на дне, — сказал элегантно одетый мальчик. — И тогда я смогу заснуть, просто понюхав ее.

— Испариться? Я не понимаю этого слова.

— Это потому, что ты тролль.

— Как и ты.

— Нет, — засмеялся элегантный мальчик. — Я человек. Меня зовут Мартин. Тролль! Честное слово, это ужасно смешно.

Тролль-папа-которого-тогда-звали-Тролль-сыном показал пальцем на воду:

— Ты не человек, раз у тебя такое лицо. Ты — тролль. В Тенистом лесу нет человеков. Глянь туда, в воду. У тебя не один глаз, как у меня, но лицо у тебя такое же бугристое, как и мое. И глянь на свой огромный нос. Это тролличий нос, вот.

Элегантный мальчик молчал, казалось, целую вечность. Потом он наклонился над озером и посмотрел на свое отражение в гладкой поверхности.

— Ты в порядке? — спросил Тролль-папа-которого-тогда-звали-Тролль-сыном.

Элегантный мальчик наконец ответил самым печальным и тихим голосом, который только можно себе представить:

— Я… я… я… я… тролль.

Он посмотрел на Тролль-папу-которого-тогда-звали-Тролль-сыном.

— Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу, я тебя ненавижу, — сказал он ему. — Ты мерзкий, отвратительный тролль!

Следующее, что помнил Тролль-папа, — это как мальчик убежал прочь, исчезнув в лесу на северной стороне озера. Он никогда больше его не видел — по крайней мере, так он думал.

Ну вот, так все и было. Разве от этого бедственное положение Тролль-папы не окрашивается новыми трагическими красками? Разве это не дает глубокое психологическое объяснение феномену жестокости Улучшителя?

Ох, да кому это интересно? Все, я пошел.

Пока.

Урок рыбалки

Улучшитель приказал Улучшающему пруту еще туже обвить тело Тролль-папы и снова позвал: