Сближение. Пикап

– Давайте попробуем проанализировать мой ответ и меня заодно. Возможно, я нахожусь в моменте времени, не отвлекаясь на то, что обычно называют точками отсчёта. То есть рассвет – как начало дня, а закат – конец. Я могу наблюдать и любоваться любым из них, но для меня важна их настоящая красота, визуализация их самих, а не то, что они значат как символы в системе. И если я выделю что-то одно, значит, я пренебрегу другим – то есть, наслаждаясь рассветом, я буду отрицать почти идентичную красоту заката. И вместо двух раз смогу довольствоваться только одним.

– Но есть и другая крайность – не выделяя одного над другим, возможно, Вы будете пренебрегать красотой обоих.

– Это действительно другое. Обращая на что-то внимание, мы созерцаем. Когда мы концентрируемся на этом «что-то», та система, в которую вписан символ, не важна. Но если всё воспринимать как часть системы, то созерцание становится недоступным. Это почти как жить ради цели, не замечая и не наслаждаясь процессом пути следования к этой цели. Я люблю говорить с Вами, люблю, когда Вы задаёте мне вопросы, потому что тогда я обращаю внимание на предмет беседы, созерцаю его. Мне важно не проходить мимо жизни и всех её составляющих. Пока мы говорили о закате и рассвете, я представил их много раз и насладился красотой каждого из них. И мне бы очень хотелось, чтобы и Вы чувствовали то же самое.

– Наверное, так происходит всегда, когда мы говорим о высоком и прекрасном.

– Да. И это нужно как раз потому, что в отсутствие чего-то прекрасного мы можем представить, полюбоваться… В то время как многие предпочитают выбирать для беседы то, что неприятно. Наверное, потому что с этим связаны яркие негативные эмоции, которые людям легче выразить и поддержать беседу. Говорить о прекрасном не так просто. Восхищение часто вызывает невербальный восторг, в то время как отвращение наполняет нас множеством восклицаний.

– Наверное, было бы забавно посмотреть, как Вы заполняете анкету, – рассмеялась Синди. – А ещё лучше тест.

– Если есть время, то зачем сокращать беседу до сухих ответов, которые на самом деле лишь часть статистики. Мне гораздо важнее, чтобы Вы видели то, что относится к моей субъективной точке зрения, чем то, что якобы может дешифровать психологический тест, – ответил Стивен.

– Я была в том доме, где Вы росли, – осторожно сказала Синди. – Но там всё слишком отдаёт музеем, чтобы понять, как это могло повлиять на Вас.

– На самом деле то, что этот дом стал музеем, – почти ирония судьбы. В нём столько семейных реликвий, которые всегда были так важны и ценны, что я не чувствовал, что имею право считать их своими, хотя никто никогда не отказывал мне в их доступности. Мне бы простили, если бы я поцарапал какое-то старинное кресло, но это не одно и то же, когда вещь принадлежит тебе лично. За каждую свою вещицу ты отвечаешь сам. Если она тебе дорога, то ты сам стараешься продлить срок её жизни. Если же нет – её исчезновение никак не повлияет на твоё психологическое состояние. А чужая вещь связана с чужими чувствами. Ты не можешь оценить её наверняка. Ребенок часто переживает из-за разбитой вазочки больше, чем бабушка, для которой эта самая вазочка казалась такой ценной. Когда родители приняли решение оставить особняк, я был почти счастлив.

– И почему всё же музей?

– Отец не хотел решать судьбу дома и вещей, которые принадлежали ему только по праву брака. А мама была не в том состоянии, чтобы заниматься ими. Поэтому часть дома стала музеем, часть осталась в распоряжении Тайного Собрания, которое и начало там свою историю, а в остальном – он просто замер…

– Вы живёте в этом городе?

Стивен кивнул.

– Но и Вы, и Лондон выходили из гостиниц.

– Иногда приходится общаться с людьми после тренинга. Это гораздо удобнее делать в гостинице.

– Да, я понимаю. Но это так…

– Дорого? – улыбнулся Стивен. – Тайное Собрание и фамилия матери – это два ключа, которые открывают многие двери без лишних затрат.

– Вы так оберегаете свою личную жизнь и личное пространство…

– …что возникает вопрос: где же подлинность? – закончил Стивен начатую Синди фразу. – Попробуйте ответить на тот же вопрос относительно себя. Вы живёте в чужом городе, говорите со мной о том, о чём раньше не говорили, Вас окружают новые вещи и люди… И где в этом всём Вы?

– Я не чувствую, что всё вышеперечисленное каким-то образом способно меня охарактеризовать, поэтому я остаюсь той же, но в других декорациях.

Синди замолчала. Она только что ответила на вопрос, который сама задала. Стивен почти ничего не знал о ней, только её настоящее имя и только ту часть событий, которые они пережили вместе. При этом Синди знала о Стивене уже достаточно много, и он не боялся открывать ей всё новые и новые факты из своей жизни. Ей пришло в голову, что она должна поведать хоть что-нибудь о своей жизни вне «Сближения». Но она не знала, с чего начать и стоит ли это делать.