СБОРНИК ИНТЕРВЬЮ ФРЭНКА ЗАППЫ ДЛЯ ЮНЫХ ФАНАТИКОВ

Лорин Холландер говорит, что иногда Ваша музыка звучит мучительно красиво. Не знаю, слышите ли Вы в ней что-то такое. Даже в инструментальной музыке, где нет слов, Вы подпускаете юмора в комментариях на обложке. Это результат Ваших политических чувств, или организационный элемент, при помощи которого Вы создаёте контраст между чем-то очень трогательным и чем-то очень смешным? Или Вы стараетесь держать подобные эмоции на расстоянии, или я уже слишком зарассуждался?

Мне кажется, Вы зарассуждались. Можно сказать это короче; можно задать такой вопрос: возможно ли смеяться, трахаясь? Мне кажется, да.

А что Вы скажете об этике сэмплирования? В какой момент линия становится серой?

Мне кажется, в эстетическом смысле возможны аргументы с обоих сторон. Если для того, чтобы взять - украсть - куски из альбомов Джеймса Брауна (или кого-то ещё), чтобы создать уникальный новый коллаж для твоего произведения, была какая-то превосходная артистическая причина, тогда мне кажется, что Джеймсу Брауну следует заплатить, и компании, записывающей Джеймса Брауна, которая владеет правом на мастер-ленту или тот кусок мастер-ленты, который ты использовал, тоже нужно заплатить. А если ты не можешь заниматься своим искусством без того, чтобы не красть куски у Джеймса Брауна, и ты не хочешь ему платить, тогда найди себе какое-нибудь другое искусство.

Сколько Вы уже играете на гитаре?

Давно.

Вы уже не занимаетесь этим?

Ну, около моего стула в студии стоит гитара, и когда идёт какой-нибудь скучный механический процесс, я беру её и извлекаю несколько нот, но вообще я на ней не играю. Я просто время от времени беру её в руки.

Все эти годы, что Вы считались великим гитаристом, Вы старались быть гитарным героем, или использовали гитару чисто как музыкальное приспособление?

Я люблю музыку, и получилось так, что моим инструментом стала гитара, а не аккордеон и не горн. Вообще-то я никогда не был гитарным фетишистом, и всё, что имеет отношение к мышлению гитарного героя, мне чуждо.

Как Вам кажется - Вы уже потеряли свои навыки (не говоря о том, что из Ваших пальцев получился зефир)?

Думаю, что я уже не могу играть. У меня нет для этого никакой мотивации. У меня нет аккомпанирующей группы, которая позволила бы мне делать то, что я делаю. Меня просят что-то такое сделать на этом шоу в Германии, и этого я как раз боюсь, потому что публика, наверное, тоже будет этого ожидать. Трудно выходить на сцену без гитары, с одной маленькой палочкой в руке - после того, как 25 или 30 лет делал всё иначе. Так что это будет трудно. То есть если вы знаете, как играть аккорды, то вы их едва ли забудете. Но сольная импровизация идёт из таких мест в мозгу или в каком-то ещё участке тела, которые могут подвергаться неблагоприятным влияниям. К тому же, играя на гитаре, я не чувствую себя правильно. Это некомфортабельное чувство.

Как Вы рассматриваете себя в музыкальном мире? У Вас есть чувство, что Вы стоите в одном ряду с другими серьёзными композиторами?

Ну, да: а вообще-то мне там не место [смеётся].

Нет никого, кто был бы похож на Вас. Никто не делает того, что делаете Вы.

Это правда, значит, следовательно... что? Три точки...

Как так случилось?

Просто мой вкус был не такой, как у всех.

С самого раннего детства.

Да.

И у Вас была хорошая привычка слушать не других людей, а себя. Это уникальная характеристика, и благодаря этому Вы должны были стать успешным артистом.