Читаем Сборник интервью Фрэнка Заппы для юных фанатиков полностью

Это мне нравится. Мне это напоминает научно-фантастическую музыку Веберна. Ну, знаете - когда люди издают беспорядочные хрюканья, после чего идет один удар в барабан и весь этот странно сбалансированный материал. Странный баланс звуковых моментов во времени - я не имею понятия, о чём там речь и что будет происходить на сцене, но звучание всего этого кажется мне интересным.

Реггей?

У меня нет коллекции реггей-музыки. Я люблю играть её больше, чем слушать. Реггей - это вентилированный ритм. Если вы собираетесь сыграть соло, где много нот и в ритмическом аккомпанементе тоже много нот, тогда всё нейтрализуется. Мне более интересно играть под реггей-аккомпанемент с корявыми ритмами и большими дырками в нём - тогда получаются незаполненные пространства, тогда как самым некомфортабельным аккомпанементом для меня была бы быстрая группа Джеймса Брауна. Я бы не сообразил, что с этим делать.

Что Вы думаете о музыке Дона [Ван Влиета]?

В своей лучшей части она просто невероятна, а худшая её часть сделана под влиянием некоторых отъявленных мерзавцев из отдела артистов и репертуара Warner Bros. Но на Trout Mask Replica есть просто невероятные вещи, да и на Clear Spot тоже.

Есть ещё какой-нибудь материал периода Trout Mask?

Кое-что есть. Да.

Как Вы думаете - это когда-нибудь выйдет?

Не знаю. На оригинальных сеансах были места, которые он не хотел использовать. Первоначальный план этого альбома состоял в том, чтобы сделать как бы этническую полевую запись. Он со своей группой жил в доме в [Сан-Фернандо] Вэлли, так что мне захотелось взять какое-нибудь портативное устройство и записать группу в этом доме, а в качестве изоляции применять разные комнаты - всё очень поверхностно. Вокал записывать в ванной. Барабаны установить в гостиной. Саксофон записывать в саду - ну и всё такое. И мы пришли туда, всё установили и именно так сделали несколько вещей. Мне казалось, что они звучат хорошо, но ему внезапно пришло в голову, что я не продюсер, а крохобор, и не хочу платить за студийное время. Тогда я сказал: «Хочешь в студию? Пошли.» Так что...

На альбоме же есть кое-что из этих записей?

Да. Там есть записи с кассетника, которые мы хотели туда включить - "Dust Blows Forward, Dust Blows Back".

И "The Blimp ". Это Ваша вещь.

Я занимался в студии обработкой каких-то других плёнок, и группа, играющая "The Blimp" - это на самом деле Матери Изобретения. Вокал на этой вещи был записан по телефону. Он просто написал слова, и попросил одного из парней прочитать мне их по телефону. Я записал это и наложил на кусок плёнки, который был под рукой - это была моя запись. Вот так всё и произошло.

А сейчас Ваша версия "The Blimp " выходит на переиздании Weasels Ripped My Flesh.

Это также будет на новой части You Can't Do That On Stage Anymore. Пьеса называется "Charles Ives". Мы играли её на гастролях 68-69-го годов.

Когда Вы сочиняете Вашу так называемую оркестровую музыку, в Вашем сознании присутствуют какие-то визуальные компоненты?

Я всегда о чём-то думаю.

Некоторые композиторы не выносят даже мысли о каком-либо программном элементе.

Это потому, что программная музыка очень старомодна - такой синдром «кукушки-на-лугу-из-Бетховена», но публика воспринимает музыку в основном на уровне образов. Они создают в своём уме картинку, так почему же композитору не добавить что-нибудь от себя?

Значит, в "The Food Gathering In Post-Industrial America" Вы пытались создать суетливые звуки?

Ну, когда мы это делали, звуки создавались просто как звуки, но когда я это послушал, мне показалось, что они вызывают в воображении образ отчаянных пост-яппи, роющихся во всяких там кусочках, бывших в употреблении «Принглсах» и прочем.

А как насчёт "The Girl In The Magnesium Dress"? Это странная пьеса.

Да, она была сделана из пыли.

Платье?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары