Сборник "Лазарь и Вера"

На другой день, однако, Фред явился лишь под вечер и при этом выглядел каким-то помятым, осунувшимся, белейшая шерстка на нем была такого цвета, словно все это время он просидел в печной трубе. Александр Наумович открыл для него банку консервов, налил молока. Фред с хищным урчанием съел консервы, облизнулся, вылакал молоко и разлегся на своем излюбленном месте — перед камином. И тут Александр Наумович заметил на шее у него какие-то бурые пятна, присмотрелся — и понял, что это кровь. Вперемешку с сукровицей она сочилась из ранки на горле. У Александра Наумовича защемило сердце. Он вспомнил об опоссуме, вспомнил, как его предупреждали — и Фил, и Нэнси... Он представил себе опоссума, которого никогда не видел: маленькое хвостатое чудовище с острыми, как ножи, зубами, вонзившимися в горло Фреда...

Им овладело горькое, безысходное чувство вины — и не столько перед Филом и Нэнси, сколько перед самим Фредом. Он попытался промыть ранку теплой водичкой, но кот не дался. Попробовал перетянуть шею бинтом, но Фред цапнул его за палец и раскарябал руку. Александр Наумович воспринял это как заслуженное наказание. Он раскрыл еще одну коробку консервов, подлил молока, положил на край блюдечка ломтик сыра и кружок копченой колбасы. Кот выхлебал молоко, но ни к чему больше не прикоснулся. Александр Наумович решил, что это дурной знак. Он позвонил жене в Кливленд. Жена была врачом, правда, не ветеринаром, а окулистом. Она его успокоила. Она сказала, что он всегда делает из мухи слона, у животных имеются особые защитные средства, предохраняющие их от различных болезней, и ему, Александру Наумовичу, следует положиться на эти средства и не терзать себя понапрасну, не провоцировать тем самым обострение желудочной язвы, которую здесь, в Америке, слава богу, чуть-чуть удалось подлечить...

После разговора с женой ему сделалось немного легче, но сознание собственной вины не исчезло, и ночью он уже не протестовал, когда кот прыгал через него на подоконник и завывал там с неослабевающей силой. Правда, из дома он уже Фреда не выпускал. И поскольку ночь у него была бессонной, у Александра Наумовича оказалось достаточно времени, чтобы сформулировать, а затем и попытаться решить проблему: можно ли, не изменяя демократическим принципам, ограничивать свободу личности? Достойна ли в таком случае демократия называться демократией? Не угрожает ли ей при этом превращение в тиранию? А также: от чего зависит успех (или неуспех) демократии — от ее собственных, имманентных свойств или же от слабой подготовленности к ее восприятию самого субъекта, каковым, к примеру, является Фред?.. Все это были вопросы, которые мучили его еще в России, мало того — вопросы, над которыми, и без большого успеха, билась вся русская интеллигенция, ее лучшие, совестливейшие умы... Теперь они приобрели для Александра Наумовича, в связи с бедняжкой Фредом, особенную конкретность и остроту. Надо ли говорить, что он так и не нашел на них ответа?..

11

На утро Александр Наумович убедился, что ранка на горле у кота не подживает, а напротив — как будто даже увеличивается. Пока Фред спал, как обычно, растянувшись у камина, давая себе отдых после ночного бдения, Александр Наумович успел хорошенько рассмотреть бурое, начинающее гноиться пятно у него на шейке, для чего несколько раз опускался на корточки, поддевал пальцем кошачий подбородок и дул на пушистую шерстку, чтобы изучить в полной мере нависшую над Фредом опасность... Трижды в тот день звонил он жене, но ее уговоры на него уже не действовали. Наконец он обнаружил среди примагниченных к холодильнику бумаг и записок адрес кошачьей клиники (Animal clinic) и телефон такси. Он имел при себе сто долларов — на статую Свободы, музеи, экскурсии по Нью-Йорку и т. д. Но сейчас речь шла о жизни и смерти... Он заказал такси. На чердаке обнаружил клетку, в которую Фред вошел без особых уговоров. Стоя на краю изумрудной лужайки перед домом, он ждал такси, опасаясь, что из-за плохого английского его неправильно поняли. Однако машина пришла, как было заказано, минута в минуту. Шофер покосился на клетку, которую Александр Наумович водрузил себе на колени, сочувственно вздохнул и даже не спросил адреса. Вскоре они подъехали к одноэтажному домику с цветочными клумбами перед приветливо смотревшимся фасадом. У Александра Наумовича отлегло от сердца. У него возникла уверенность, что кот будет спасен. К тому же он был доволен собственной решительностью. Правда, он с некоторым запозданием обратил внимание на счетчик. Там стояло: 17 долларов 90 центов. Александру Наумовичу захотелось протереть глаза. Шофер ждал, глядя прямо перед собой сквозь лобовое стекло. Александр Наумович расплатился и, не взяв сдачи (десять центов) подхватил клетку с Фредом и направился в Animal clinic. По пути он вычеркнул из своего списка экскурсию по Манхэттену и музей Гугенхейма, сказав себе, что жизнь, чья бы она ни была, стоит любых жертв.