Сборник летописей. Том II

Когда мысли о злодеях исчезли из [его] благословенной памяти, добрый нрав счастливого государя потребовал в качестве самого обязательного соблюдения [основ] родства и племенного единства. Он приказал Ширамуну вместе с Кубилай-кааном, Нагу и Чуган-нойоном отправиться в Хитай, а Ходжу, по заслугам его жены, сказавшей достойную похвалы речь, освободил от похода и назначил ему юрт в пределах Селенги, что близ Каракорума. В общем, с той поры среди монголов снова появились распри, а Чингиз-хан своим детям завещал согласие и единодушие, он говорил: «Пока вы будете в согласии друг с другом, вам будет сопутствовать счастье и враг не одержит [над вами] победы». Благодаря этому качеству ему [Чингиз-хану] и его роду удалось покорить большинство государств мира.

Рассказывают, что однажды, [еще] в первые дни [своего] выступления, [Чингиз-хан], давая наставление сыновьям, для сравнения вытащил из колчана одну стрелу, дал им и сказал: «Сломайте». [Стрела] при небольшом усилии сломалась. Потом дал [им] две стрелы, [которые] также с легкостью сломались. Таким порядком он все увеличивал [число стрел], пока не дошел до десяти. И силачи и бахадуры[558] войска оказались не в силах переломить их. [Тогда] он сказал: «Таково и ваше положение, пока вы будете опорой один другому, никто вас не одолеет, и вы долгие годы будете владеть царством». Если бы мусульманские султаны поступали таким же путем, их династии вовсе не прекращались бы! Вот и все!

Рассказ о просьбе царевичей и эмиров перед Менгу-кааном о разрешении им возвратиться по своим домам и об отправлении их с полным уважением, почетом и милостями

Когда августейшее внимание Менгу-каана освободилось от неотложных дел и взволнованное государство успокоилось, а царская власть с согласия всех царевичей была ему вручена, царевичи и эмиры усиленно просили позволения удалиться в свои юрты. Обласкав каждого разными почестями и всякими милостями, он приказал разъехаться и отправиться по своим становищам. Так как дальность расстояния и время разлуки с Бату у Берке и Тука-Тимура[559] были больше [и дольше, чем у других], он [Менгу-каан] отпустил их раньше [других] и пожаловал их бесчисленными наградами, а вместе с ними отправил Бату дары и подношения, достойные такого государя. А сыновьям Кутана, Кадан-Огула и Мелик-Огула[560] каждому пожаловал по орде [вместе] с женщинами из орд и домов каана.[561] Затем он отпустил с полным почетом и уважением Кара-Хулагу и подарил ему становища его деда, которые захватил дядя его Йису-Менгу, так что он возвращался с [тем, чего] желало его сердце. Но когда он дошел до местности Алтая, его настигла смерть, и он не достиг желанной [цели]. И других царевичей, нойонов и эмиров отпустил, одарив каждого [по его] |A 161а, S 380| чину и степени. А ... сделал тарханом[562] и подарил ему столько [всякого] добра, что он стал вполне богат и его степень стала чрезвычайно высокой. Когда царевичи и эмиры возвратились и дела их пришли к благоприятному концу, он [Менгу-каан] обратился к устройству и приведению в порядок дел государства.[563] Вот и все!

Рассказ об обращении внимания Мэнгу-каана на дела государства, о появлении в нем благоустройства и порядка; об изъявлении милостей по отношению к разных сословий людям и о рассылке правителей в разные концы [страны]