Сборник летописей. Том III

Прежде некоторые вельможи и друзья обращались с просьбою, чтобы им выдали ссуду из казны. Вышел указ, чтобы без благословенного повеления по своему усмотрению не распоряжались, просьбы же были отклонены. [Государь] повелел, чтобы изготовили определенное клеймо, и каждую одежду, которую доставляют в казну, тотчас же клеймят этим клеймом, чтобы [ее] не могли подменить. Он повелел, чтобы многие фарраши, которые прежде состояли при казнохранилище, [теперь] были бы заняты только в должности фаррашей и не имели касательства к казне, потому что она находится на ответственности тех четырех человек и производство расчета по повелениям государя надобно предоставить им. Он повелел, чтобы в этих казнохранилищах ни в коем случае не было весов, а выдавали по тому же самому весу опечатанных свертков, как принимают. Ни у одной души нет возможности выдать держателю перевода хотя бы один гяз кербаса вместо денег, или на мгновение [его] задержать, или заставить ждать. Наоборот передаваемые деньги или одежду должны вручать немедленно, за казенной печатью, в точно таком виде, [как указано], и ни от кого ничего не ожидать. С каждой сотни динаров причитающихся сумм, доставляемых из областей, установлено два динара казенного сбора,[1061] и сверх этого ничего не берут.

[Государь] учредил еще другое казнохранилище и [к нему] приставлен один евнух, для того чтобы, выделив из каждых десяти динаров, доставляемых в казну сумм, по одному динару и из каждых десяти одежд по одной одежде, передавали ему, а он складывал бы [их] в это хранилище. Причитающееся на милостыни переводят на это [казнохранилище], дабы его представили, и государь [роздал] благословенной рукою, или же оно было передано нуждающимся в высочайшем присутствии. Содержится оно в таком же порядке, как выше описано.

По тому же распорядку управляется казнохранилище оружейной палаты. Никогда имущество ни одного хозяина, саррафа и ходжи-купца, известных [своим] хранением добра, не может быть хранимо и прибрано к рукам так, как в казнохранилищах государей. Совершенно нельзя себе представить, что можно было украсть хотя бы один данек денег. В пору походов на летние и зимние стойбища [государь] самолично [в течение], нескольких дней является в те [казнохранилища] и откладывает то, что желает, чтобы перевезли. Везир подробно переписав ценности, оставляет [их] в Тебризе под замком и печатью. Когда [государь] желает знать состояние казны [в смысле] количества и качества наличности или расходов, он спрашивает у везира, а тот, обратившись к реестрам, тотчас же докладывает. Поскольку государь ислама, ‛да укрепится навеки его царство’, подкрепляется господней помощью и поддержка божественной милости в отношении него чрезвычайно велика, [поскольку] также и везир попался такой, что нет лица надежнее его, при наличии совершенной способности, проницательности, знания и искусства, то несомненно ни одного данека денег и ни одного гяза кербаса не может пропасть и ни одна душа не имеет возможности украсть. Благодаря счастливым последствиям такого твердого управления и прямоты, которые проявил государь ислама, [благодаря его] вере и благочестию из казны исходит столько наличных денег, что если бы она была морем, то опустела бы. Ни в одной старинной и новой книге, которые прочитываются, не было упоминания о таком количестве наличных денег и одежд, какое выдают оттуда. Из казны ни одного государя никому, вероятно, [столько] и не давали. Да сниспошлет всеславный и всевеликий господь такие милости в державную пору ‛ради пророка и ради его’. Аминь.

Рассказ тридцать третий. Об упорядочении дела мэсэс и военного снаряжения