Сборник летописей. Том III

Ибо ежели даже сама голова его [замка] достанет до неба, перед монгольской ратью он будет дорожной пылью. Ежели бы [даже] счастье и благополучие тебе оказалось другом, то ты все же послушай мое увещевание и поступи по нему, а ежели не послушаешь и поступишь наперекор, то господь извечный знает [что будет]». Мелик Са’ид прислал ответ: «У меня-де на сердце было покориться и явиться к его высочеству государю, но вследствие того, что вы с другими заключили договоры, а когда они прибегли к вашей защите, вы их убили, у меня нет [к вам] доверия. Хвала всевышнему богу, крепость набита припасами и военным снаряжением и переполнена турецкими молодцами и курдскими богатырями». Урукту приказал, чтобы установили камнеметы, и завязал битву камнями и стрелами. На протяжении восьми месяцев обе стороны упорно бились и мелик Са’ид самообольщался неприступностью крепости. Когда монголы оказались не в силах овладеть крепостью, они разграбили города Мардин, Дунайсер и Арзан, которые находились поблизости. В конце концов в крепости появились дороговизна, голод и холера, ежедневно умирало безмерное число людей и мелик Са’ид захворал. У него было два сына — старший Музаффар-ад-дин. Он был малый разумный [и] сказал отцу: «Лучше спуститься из крепости вниз, ибо сопротивляться с таким войском невозможно». Отец его не послушал. [Тогда] он во время болезни дал отцу снадобья, чтобы тот отдал душу, и послал к Урукту: «Тот-де человек, который вам оказывал противодействие, умер. Ежели будет приказано, чтобы войско [ваше] прекратило войну, то и я тоже сойду вниз и сдам крепость». Урукту приказал, чтобы приостановили военные действия, и Музаффар-ад-дин с братом и приверженцами своими спустился вниз. Счастливый государь привлек его к ответу за кровь отца: «Разве-де когда-нибудь кто-либо позволяет себе покуситься на кровь отца». Он ответил: «Я потому так сделал, что сколько ни молил покорно, ни плакал, сдай, мол, крепость и не защищай себя кровью народа, он не соглашался. Это частное дело я сделал ради общей пользы потому, что понимал, что крепость будет завоевана счастьем государя и сто тысяч невинных людей будет убито. Конечно, ведь лучше смерть одного, чем ста тысяч, в особенности когда он, тиран и притеснитель, убил своего сына и люди им недовольны. Сознаюсь в своем преступлении. Ежели бы государь соизволил [меня] простить и пожаловать мне место отца, то на то его воля». Хулагу его простил и отдал ему владение Мардин, и он был султаном до 695 года [1296] и никогда не ступал на путь мятежа и восстания против монгольских государей. Когда он умер, его сын Шамс-ад-дин Дауд его заместил, а когда [этот] скончался, на его место сел другой сын султан Наджм-ад-дин, который имел почетное прозвание Мелик-Мансур. Он правитель разумный и совершенный, проницательный и прозорливый и так жил с государем [Газан-ханом], что тот дал ему зонт и царский венец, отличил его изо всех ему равных и пожаловал ему часть владений Диярбекра и Диярраби’а. Аминь.

| A 207b, S 473 | Рассказ о кончине султана Бадр-ад-дина Лу’лу, обстоятельствах получения его сыном меликом Салихом пожалования, [174] его мятеже и разрушении Мавсиля

Султан Бадр-ад-дин Лу’лу правил пятьдесят лет и от жизни он получил превеликое удовольствие.