Сборник новелл ""

– А по мне, так лучше фургона ничего нет, – заметила Рози, у которой вдруг нашлось много чего сказать.

– Он у меня красивый, – согласился Фред. – Занавесочки, сами понимаете. Цветы в горшочках. Печурка. Я уж как-то и пообвык. Даже не представляю, как и жить буду в одной из этих громадных гостиниц. Однако Мэри о своей карьере позаботиться надо. Я ее дарованиям мешать не могу, так-то.

– Она большая? – спросила Рози.

– Не в размерах дело, – ответил он, – она не крупней Шерли Темпл {Темпл Шерли (род. в 1928 г.) – американская актриса кино, в 1930-е годы прославилась исполнением ролей маленьких девочек.}. Но зато каковы мозги и характер! Умна, как целый воз мартышек. Вам она понравится, да, верно, и вы ей тоже. Да, пожалуй, понравитесь. Мне порой сдается, что я для нее простоват, – с дамами мне не больно доводилось иметь дело.

– Так я вам и поверила, – игриво возразила миссис Хеджес, как того требовал этикет.

– Честное слово, мэм, – -сказал он. – Все время, понимаете, в разъездах, с самых пеленок. Корзинки-веники, миски-горшки, да еще акробатический номер, да еще Мэри. Двух дней на одном месте не провел, где уж тут выкроить время для знакомств.

– Ну, здесь-то вы проведете целую неделю, – промолвила Рози без всякой задней мысли, и ее красные щечки разом вспыхнули в сто раз краше, ибо миссис Хеджес, наградив дочь бдительным взглядом, дала ей понять, что эту реплику можно истолковать превратно.

Фред, однако, ничего не заметил.

– Да, – согласился он, – я здесь неделю пробуду. А почему? А потому, что на рыночной площади в Андовере Мэри загнала себе в копытце гвоздь. Закончила номер – и свалилась. Сейчас она, бедняжечка, в ветеринарной лечебнице.

– Ох, бедненькая! – воскликнула Рози.

– Я было перепугался, что ее покалечило, – заметил Фред. – Но с ней, похоже, все обойдется.

Я воспользовался случаем – сдал фургон, чтобы подлатали, так что скоро мы снова отправимся в путь. Завтра схожу ее проведаю. Может, удастся набрать ежевики – снести ей, так сказать, побаловаться.

– Можжевеловая низина, – вставила Рози. – Вот где ежевика крупная да сочная.

– Ага! Знать бы только, как туда добраться... – забросил удочку Фред.

– Может, поутру, если время найдется, она вас -проводит, – сказала миссис Хеджес, начавшая проникаться к молодому человеку самыми теплыми чувствами.

Утром у Рози нашлось-таки время, она отвела Фреда в низину и помогла собирать ягоду. Вернувшись к вечеру из Андовера, Фред доложил, что Мэри славно попировала и, умей она говорить, велела бы передать за ягоды особое спасибо, в чем он нимало не сомневается. Ничто так не трогает, как благодарность бессловесной твари, и Рози посчитала своим святым долгом каждое утро ходить с Фредом по ягоды для больной свинки.

Во время этих походов Фред поведал ей очень много о Мэри, кое-что о фургоне и чуть-чуть о себе. Она поняла, что кое в чем он малый смелый и ловкий, а в другом, напротив, робкий и невероятный простак. Это, решила она, говорит о добром сердце. Неделя промелькнула во мгновение ока, и вот уже в последний раз они вместе возвращались из Можжевеловой низины. Фред заявил, что никогда не забудет Уфферлей и как он славно пожил в деревне.

– Могли бы послать нам открыточку из своих путешествий, – сказала Рози.

– А что, – ответил он, – прекрасная мысль. И пошлю.

– Уж пошлите, – попросила Рози.

– Да, – повторил он, – пошлю. И знаете – мне так не хотелось уезжать, а сейчас жалко, что я уже не в пути, я бы прямо сию минуту послал с дороги эту открытку.

– При таких темпах, – заметила Рози, отводя глаза, – могли бы и письмо написать.

– Ага! – согласился он. – А знаете, чего бы мне хотелось поставить в низу письма? Если бы, конечно, вы были моей нареченной. Только вы, понятно, никакая моя не нареченная, у меня ее сроду не было.

– Чего? – спросила Рози.

– Нареченной.

– Да нет, чего бы вам хотелось поставить?

– А, вы про это. Так знаете чего? Если – но только помните: если – вы были бы моей нареченной?

– Не знаю, – сказала она. – Чего?

– Даже и говорить неудобно.

– Скажите, чего тут такого!

– Ну хорошо, – сдался он. – Только не забудьте про если. – И с этими словами нарисовал палкой в пыли три креста.

– Была бы я чья-то нареченная, – произнесла Рози, – я бы не увидела в этом ничего дурного. Нельзя же, в конце концов, отставать от времени.

И оба они замолчали по двум самым лучшим причинам из всех, существующих в мире, а именно: во-первых – не могли вымолвить ни слова, во-вторых, это и не было нужно. Они шли себе с раскрасневшимися лицами, и счастье сжимало им горло.