Сборник новелл 'На полпути в ад'

Фуараль решил за ним приглядеть и отправился на деревенскую верховину, откуда виден был весь склон. Дурень шатался без всякого толку: ничего не трогал, ничего не делал. Потом он вроде как стал пробираться к усадебке с колодцем, за несколько сот ярдов от деревни.

А усадебка-то принадлежала Фуаралю, через жену досталась: хорошее местечко, был бы сын, там бы и жил. Завидев, что чужака понесло в ту сторону, Фуараль пошел за ним без лишней, сами понимаете, спешки, но не так чтобы медленно. И точно, на месте оказалось, что дурень тут как тут, заглядывает в щели ставен, даже дверь подергал. Мало ли что было у него на уме.

Фуараль подходит, тот оборачивается.

- Здесь никто не живет? - спрашивает.

- Нет, - сказал Фуараль.

- А кто хозяин? - полюбопытствовал чужак. Фуараль не знал, что и ответить. Потом все-таки признался, что он и есть хозяин.

- А мне вы дом не сдадите? - спросил чужак.

- Для чего? - спросил Фуараль.

- Как то есть! - сказал чужак. - Чтобы жить.

- Зачем? - спросил Фуараль. Чужак тогда выставил руку, загнул большой палец и говорит, нарочито медленно.

- Я, - говорит, - художник, живописец.

- Ага, - говорит Фуараль.

Чужак загибает указательный палец.

- Я, - говорит, - смогу здесь работать. Мне здесь нравится. Нравится обзор. Нравятся те два ясеня.

- Ну и хорошо, - говорит Фуараль. Тогда чужак загибает средний палец.

- Я, - говорит, - хочу прожить здесь шесть месяцев.

- Ага, - говорит Фуараль.

Чужак загибает безымянный.

- Прожить, - говорит, - в этом доме. Который, с вашего позволения, выглядит на желтой земле точно игральная кость посреди пустыни. Или он больше похож на череп?

- Ого! - говорит Фуараль.

А чужак загибает мизинец и говорит: - За сколько франков - вы разрешите мне - жить и работать в этом доме шесть месяцев?

- Зачем? - говорит Фуараль.

Тут чужак аж затопотал. Вышел целый спор; наконец Фуараль взял верх, сказав, что в здешних краях никто домов не снимает: у всякого свой есть.

- Но мне-то надо снять этот дом, - сказал чужак, скрежеща зубами, чтобы картины здесь рисовать.

- Тем хуже для вас, - сказал Фуараль. Чужак разразился воплями на каком-то неведомом наречии, едва ли не сатанинском.

- Ваша душа, - сказал он, - видится мне крохотным и омерзительно кругленьким черным мраморным шариком на выжженном белом солончаке.

Фуараль сложил в щепоть большой, средний и безымянный пальцы, а указательным и мизинцем ткнул в сторону чужака: пусть его обижается.

- Сколько вы возьмете за эту лачугу? - спросил чужак. - Может, я ее у вас куплю.

И Фуараль с большим облегчением понял, что это, оказывается, простой, обычный, жалкий идиот. У него и штанов-то нет, чтоб как следует прикрыть задницу, а он зарится на этот прекрасный крепкий дом, за который Фуараль просил бы двадцать тысяч франков, было бы у кого просить.

- Ну! - сказал чужак. - Так сколько же? Фуаралю надоело зря время терять, и он былне прочь напоследок слегка позабавиться, вот они сказал: Сорок тысяч.

- Дам тридцать пять, - отозвался чужак. Фуараль от души расхохотался.

- Хорошо смеетесь, - заметил чужак. - Я бы такой смех, пожалуй, нарисовал. Изобразил бы, как сыплются свежевырванные с корнями зубы. Ну и как? Не отдадите за тридцать пять? Задаток могу прямо сейчас.

И, вытащив бумажник, этот полоумный богатей зашуршал одним, двумя, тремя, четырьмя, пятью тысячефранковыми билетами перед носом Фуараля.

- Останусь буквально без гроша, - сказал он. - Но на худой-то конец я ведь могу его перепродать?

- С божией помощью, - сказал Фуараль.

- А что, стану-ка я сюда ездить, - сказал тот. - Боже ты мой! Да за шесть месяцев я здесь столько понарисую - на целую выставку. В Нью-Йорке все с ума свихнутся. А я снова сюда и наработаю еще на одну выставку.

Фуараль, ошалев от радости, даже и не пытался что-нибудь понять. Он стал неистово нахваливать свой дом: затащил покупателя внутрь, показал ему печку, выстукал стены, заставил заглянуть в трубу, в сарай, в колодец...

- Ладно, ладно, - сказал чужак. - Отлично. Все отлично. Побелите стены. Подыщите мне какую-нибудь женщину - прибираться и стряпать. Я поеду обратно в Париж и вернусь с вещами через неделю. Слушайте: занесите в дом тот вон стол, два-три стула и кровать. Остальное я сам привезу. Вот ваш задаток.

- Нет, нет, - сказал Фуараль. - Все надо сделать честь по чести, при свидетелях. Потом вот приедет законник, он выправит какие надо бумаги. Пошли со мной в деревню. Я позову Араго, он человек надежный. Еще Гиза, он очень надежный. И Винье, он надежный, как могила. Разопьем бутылку старого вина, у меня есть, я поставлю.

- Прекрасно! - сказал ниспосланный богом юродивый.

В деревню и пошли. Явились Араго, Гиз, Винье, надежные, как каменная стена. Задаток был уплачен, вино откупорено, чужак заказал еще, в дом набилась куча народу. Кого не пустили, те стояли снаружи, слушали доносившийся хохот. Можно было подумать, будто в доме свадьба или какое-нибудь безобразие. Фуаралева старуха и та выходила постоять в дверях, показать себя людям.