Читаем Сборникъ объ унiи полностью

О: Укажемъ лишь на нѣкоторыя изъ нихъ. Крестное знаменіе — въ обычаѣ какъ у православныхъ, такъ и латинянъ. Но у первыхъ оно совершается гораздо чаще и въ храмѣ, и внѣ его, напримѣръ, при входѣ въ домъ, при выходѣ изъ дому на работу, службу, вообще предъ началомъ всякаго дѣла, что всѣ соблюдаютъ, впрочемъ, благочестивые христіане. Латиняне крестятся пятью протянутыми пальцами въ знаменіе пяти ранъ Іисусовыхъ, что, конечно, назидательно. Православные же слагаютъ для этого пальцы такъ, что первыми тремя знаменуютъ таинство Святой Троицы, ибо мы крещены и крестимся во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, а двумя остальными — соединеніе въ Іисусѣ Христѣ двухъ естествъ, т. е. что Онъ — Богъ и человѣкъ, почему Онъ только и могъ совершить наше спасеніе. Образъ же крестнаго страданія Спасителя напоминается у насъ если не пальцами, то самимъ крестнымъ знаменіемъ. Итакъ, оно у насъ совершается вообще назидательнѣе. Православные обыкновенно (за исключеніемъ нерадивыхъ) носятъ на себѣ кресты, которые даются у насъ каждому еще при крещеніи. Этого столько приличнаго и назидательнаго обычая нѣтъ у латинянъ, забытъ онъ былъ и у уніатовъ. Далѣе чествованіе св. иконъ у православныхъ выражается частымъ лобзаніемъ ихъ, ношеніемъ во время крестныхъ ходовъ, предложеніемъ ихъ во время литій, молебновъ и проч. Такой образъ чествованія бываетъ и у католиковъ, но гораздо рѣже, а то совсѣмъ забывается во многихъ мѣстахъ. Также забывается ими и обычный православнымъ способъ чествованія св. мощей, которыя у нихъ большей частью подъ спудомъ, укрыты подъ алтари, стѣны, такъ что и невозможно приложиться къ нимъ. Итакъ, у православныхъ строже удержался образъ чествованія св. иконъ и мощей, свойственный Церкви временъ Вселенскихъ соборовъ и опредѣленный на Седьмомъ Вселенскомъ соборѣ. И если во времена мученическія христіане, изъ благоговѣнія и любви къ св. мученикамъ, лобызали ихъ останки, даже одежды, орошенныя страдальческою кровію ихъ, то почему же не чествовать такъ и нынѣ ихъ останковъ и ихъ образовъ? Замѣчательно, что, умаливъ почитаніе иконъ и мощей святыхъ, Римская церковь установила для папы такіе знаки почитанія, какіе въ Церкви Христіанской издревле воздаются первымъ. Такъ въ нѣкоторыхъ крестныхъ ходахъ (процессіяхъ) папу носятъ на носилкахъ, будто образъ какой: такого же свойства обычай цѣловать ногу папскую. Можно подумать, что ревностные паписты чтятъ папу болѣе, чѣмъ святыхъ. Въ самомъ дѣлѣ не забыли-ли они многихъ преданій святыхъ, преданій Апостоловъ, отцовъ Церкви, исповѣдниковъ вѣры — ради несогласныхъ съ ними ученій и постановленій папскихъ? Чествованіе иконъ Спасителя, Богоматери, святыхъ и вообще чувство молитвеннаго сокрушенія предъ Богомъ выражается у православныхъ поклонами, которые кажутся иногда странными католикамъ. Но нуженъ-ли еще другой примѣръ для оправданія обычая православныхъ, какъ примѣръ Спасителя, о Которомъ говорится въ Евангеліи, что Онъ «паде на лицѣ Своемъ, моляся» (Матѳ. 26, 39). Но призывая къ поклонамъ, Православная Церковь все-таки не обязываетъ насъ къ другому болѣе тяжелому подвигу, къ которому ксендзы обязывали особенно простыхъ людей. Это — лежаніе накрестъ (ницъ), напримѣръ, въ теченіе цѣлой литургіи или нѣсколькихъ литургій. Далѣе въ римско-католическихъ костелахъ молятся большею частью сидя, для чего костелы и уставлены скамьями, а въ православныхъ храмахъ — стоя. Стояніе во время молитвы приличнѣе, чѣмъ сидѣніе. Самъ Спаситель представляетъ молящихся стоящими: «Егда стоите молящеся, отпущайте, аще что имате на кого» (Матѳ. 11, 25). И святые небожители изображаются стоящими окрестъ престола Божія. И въ древней Церкви во время общественныхъ молитвъ было въ обычаѣ стояніе, а не сидѣніе (Тертулліанъ — о молитвѣ). Въ Православной Церкви разрѣшается сидѣніе для слабыхъ людей, или во время продолжительныхъ чтеній (каѳизмъ), но не всегда и не вообще, какъ у католиковъ, хотя богослуженіе ихъ вообще короче православнаго. Должно быть, сидѣніе введено въ костелахъ изъ угожденія людямъ знатнымъ, у которыхъ особенно любили заискивать ксендзы. Можетъ быть, по тому же побужденію въ костелахъ легко измѣняютъ, сообразно людскимъ привычкамъ, и времена богослуженія. Напримѣръ, самая литургія, особенно поемая, и въ большихъ костелахъ, обыкновенно совершается съ полдня (съ 12 ч.), чего не допускаетъ Православная Церковь, приближая часъ литургіи къ часу сошествія Святого Духа (Дѣян. 2, 15) и желая, чтобы христіане приходили на литургію съ болѣе свѣжею мыслію, не переполненною еще мірскими впечатлѣніями, и даже до принятія пищи, какъ то и дѣлаютъ добрые христіане. Впрочемъ, не исчисляя всѣхъ подобныхъ различій обычаевъ римско-католическихъ отъ православныхъ, поспѣшимъ сдѣлать предостереженіе, что сила христіанскаго благочестія все-таки не въ обрядѣ, не во внѣшнихъ дѣйствіяхъ, а въ духѣ, въ расположеніи сердца, направленіи воли. Можно усердно чтить иконы и мощи святыхъ, лобзать ихъ, класть поклоны, и въ то же время быть далекимъ отъ жизни святыхъ. Можно рано и постясь спѣшить на обѣдню, но съ тою мыслію, чтобы потомъ цѣлый день провести въ праздности, гуляньи, безчиніи: это весьма неблагочестиво.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Революция 1917-го в России — как серия заговоров
Революция 1917-го в России — как серия заговоров

1917 год стал роковым для Российской империи. Левые радикалы (большевики) на практике реализовали идеи Маркса. «Белогвардейское подполье» попыталось отобрать власть у Временного правительства. Лондон, Париж и Нью-Йорк, используя различные средства из арсенала «тайной дипломатии», смогли принудить Петроград вести войну с Тройственным союзом на выгодных для них условиях. А ведь еще были мусульманский, польский, крестьянский и другие заговоры…Обо всем этом российские власти прекрасно знали, но почему-то бездействовали. А ведь это тоже могло быть заговором…Из-за того, что все заговоры наложились друг на друга, возник синергетический эффект, и Российская империя была обречена.Авторы книги распутали клубок заговоров и рассказали о том, чего не написано в учебниках истории.

Василий Жанович Цветков , Константин Анатольевич Черемных , Лаврентий Константинович Гурджиев , Сергей Геннадьевич Коростелев , Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Публицистика / История / Образование и наука