Сборник "Отрок"

— Ну уж и никто! Ляхов поспрошаем, целых пять штук живьем взяли… Правда, один без руки, а другой без глаз, но говорить-то смогут… Ты чего, парень?

На Мишку вдруг накатила волна тошноты, он ухватился за планширь, перегнулся через борт и его вырвало прямо в стоящий под бортом насад огневцев.

— А-а-й! Вы что там, дырка сзаду, охренели совсем?! — раздалось снизу. — То люди, понимаешь, сыплются, то это самое, дырка сзаду, блюют прямо на голову!

Орал мужик совершенно разбойного вида, владелец столь объемного брюха, что, казалось, кольчуга на нем вот-вот лопнет.

— Не сердись, дядя, не в тебя целились! — миролюбиво заявил Арсений, придерживая Мишку за рубаху. — Ты бы хоть предупредил, что ли, чтоб левее блевали… или в сторонку отъехал бы.

— Еще б ты в меня целился! — мужик воинственно выставил лохматую бороду. — Куда ж тут отъезжать-то? — Там, дырка сзаду, бабы связанные падают, тут, понимаешь, харч метают… Что дальше? Оправляться на голову станете?

— Не, дядя! — Арсений отрицательно помотал головой. — Я, правда, собирался как раз, но ты голос вовремя подал.

— Благодарствую, "племянничек"! — мужик смачно сплюнул за борт. — Так и кукарекать теперь, чтобы насад с нужником не перепутали? А вот ни хрена, дырка сзаду! Только попробуй! Я вот возьму секиру, да вдоль струи лезвием, куда достану, туда достану, не обессудь!

— У-у-у, дядя! Так тогда дырка не сзаду, а спереду выйдет! — Арсений сокрушенно вздохнул. — Ничего не поделаешь, чтобы стать твою не рушить, придется мне не малую, а большую нужду на тебя справлять…

Еще пятеро огневцев, сидевших в насаде и с удовольствием внимавших куртуазной беседе, дружно заржали. Их не менее дружно поддержали несколько собравшихся у борта ратнинцев.

— Хотя тоже не получится, — перекрывая смех, повысил голос Арсений, — у меня там одна дырка уже есть!

Мужик разбойного вида тоже ощерился в улыбке.

— Разговорчивый, дырка сзаду. Откуда вы только взялись на нашу… гм, голову.

— Ратнинские мы.

— Сотника Корнея, что ли?

— Бери выше, дядя! Воеводы Погорынского Корнея Агеича!

— Ишь ты, дырка сзаду… воеводы… — мужик поскреб в бороде. — А что, Леха Рябой не с вами, случайно?

Арсений напыжился и вопросил судейским тоном:

— А кто ты таков и что у тебя за дело до боярина Алексея Трофимыча?

Огневцы отвесили челюсти, а ратнинцы заухмылялись — спектакль продолжался. Мишку от знакомого с юности солдатского юмора даже тошнота подотпустила.

— Так это… боярина? Какого боярина? Ты мне голову не крути, дырка сзаду! Я свояк Лехин, Семен Дырка!

— Сзаду?

— Со всех сторон, свистеть те в грызло! Какой боярин? Он десятником у вас!

— Господин сотник, дозволь обратиться, урядник Степан! — донеслось сзади.

— Обращайся!

Мишка начал поворачивать голову и замер — после секундной тишины ратнинцы взорвались буквально гомерическим хохотом. Опустив глаза, он понял, что смеяться было над чем! Чего стоили одни только выпученные глаза Семена Дырки!

Явный перебор: то Корней оказывается воеводой Погорынским, то свояк Леха Рябой — непонятно как в бояре залетел, то вот этого сопляка, с прямо на глазах опухающей губой, нагадившего в насад и удерживаемого за шиворот ратником, величают сотником. Дырка сзаду, иначе и не скажешь!

— Ну, что с ним? — Мишка подбородком указал на лежащего прямо на земле и громко стонущего Спиридона. — Что-то ты долго с ним возился.

— Плохо с ним, — Матвей поморщился. — Если выживет, будет одноглазым чудищем, без зубов и… да сам все видишь, рожи, считай, нету совсем. Только не выживет, сразу-то не помрет, но не жилец.

— Что, нутро отбили?

— Да там и без нутра… хватает, — Матвей безнадежно махнул рукой. — Остатки глаза вынимать нужно, а я этого не делал никогда, даже и разговоров о таком не слыхал, и руку надо по самое плечо… Тоже не умею и снасти нужной нет, не топором же рубить. Бурей на том берегу, Илья тоже… и возиться с этим упырем… да пошел он!

— Я тебя насчет следов пыток посмотреть просил. Как с этим?

— Не пытали его.

— Уверен?

— Ну, может, в морду пару раз и дали, так сейчас и не разглядишь, а ни ожогов, ни увечий… ну, кроме сегодняшнего, ничего такого нет.

Мишка задумался. Получалось, что Спиридон пошел на предательство — навел ляхов на Княжий погост, Хутора и, по крайней мере, еще на одно селище — просто со страха. Здесь, на Княжьем погосте, приставив ножи к горлу детей, ляхи заставили служить проводниками еще нескольких человек, но началось все именно со Спиридона.

Из невнятного шепелявого бормотания, перемежаемого стонами и всхлипываниями, Мишка понял, что сам Спиридон виноватым себя не считает или не признает. По его словам, возле самого впадения Горыни в Припять на ладью напал целый ляшский флот. Двух гребцов и кормщика убили сразу, Осьму и кого-то из ребят ранили, но они сбежали с ладьи, бросив несчастного Спиридона одного на растерзание ляхам, и он под пытками вынужден был показать дорогу на Княжий погост. Теперь Матвей говорит, что следов пыток на теле приказчика нет…

— Так… Слушай, Моть, а стоять-то он сможет? Ну, хоть полчасика выстоит?