Сборник "Отрок"

— А чего ж не выстоять? Ноги-то у него как раз целы, — Матвей пожал плечами. — Только надо, чтобы его придерживал кто-нибудь… или головню горящую рядом держать.

— Головню?

— Угу. Прижигать, чтоб не притворялся, а то завалится и сделает вид, что без памяти. Слушай, Минь, а зачем надо, чтобы он стоял?

— Судить его буду. Лесовики, вишь, хотят его по своему обычаю деревьями разодрать, пришлось даже самострелами пугнуть, а я кой-чего поинтереснее придумал, только не знаю, выйдет ли.

— А чего придумал-то?

— Увидишь. Вон, Егор с Треской идут, сейчас опять про раздирание деревьями талдычить будут.

— Михайла! — заговорил десятник Егор, едва миновав отроков, охранявших Спиридона. — Чего ты эту гнусь бережешь? Отдай его дреговичам — и по справедливости, и нам возни меньше.

— Нет, дядька Егор, я его судить буду.

— А ну, хватит! Заигрался в сотника! Тут и постарше тебя мужи есть, и они решили…

— По возрасту да! — перебил Мишка. — А по знатности нет! Господин воевода Погорынский на том берегу Случи, все бояре там же, а из бояричей старший я!

— Ты что, головой ушибся, соп… — Егор запнулся, так и недоговорив слово "сопляк".

— Я! — чуть напряг голос Мишка. — Я буду судить, я буду и ответ держать перед воеводой, а доведется, так и перед князем Вячеславом Владимировичем! Ибо сказано: "В смерти волен только князь!" И если он захочет узнать, был ли перед казнью суд, кто судил и как судил — отвечу! Князь меня знает, и роду я не худого!

Мишкины аргументы оказались для Егора явно неожиданными, да тут еще и Треска сунулся не вовремя и не по делу — по-прежнему игнорируя боярича, он повернулся к Егору и спросил:

— Это что ж, у вас все сопляки такие борзые?

Егор зло дернул плечом и сказал, как отрубил:

— Иных в младшей дружине не держим! — помолчал и добавил уже другим тоном: — Верши суд… боярич. Бурея нет, но у Глеба в десятке Гурьян… тоже умеет. Я ему велю к тебе подойти.

Суд много времени не занял. Мишка сидел на крыльце боярского дома и выслушивал свидетелей — по паре человек с Хуторов, Княжьего погоста и из пленников, освобожденных на ладье. Попытки красочно живописать зверства ляхов он пресекал с самого начала, интересуясь только свидетельствами предательства Спиридона. А сомнений в предательстве не осталось ни малейших — плененные на ладье ляхи подтвердили, что весь экипаж ладьи, кроме троих убитых, успел сбежать на берег, предварительно убив и ранив более полутора десятков нападающих, а Спиридона обнаружили забившимся под кормовой настил. Сгоряча его, конечно, поколотили, и он сам (сам!) предложил показать дорогу к богатым селищам, стоящим недалеко от берега Случи.

Опричники, пощелкивая кнутами, пресекали шум в толпе зрителей, а десятник Егор (Мишка все больше и больше удивлялся его поведению) стоял на крыльце рядом с покрытой ковром скамьей, на которой восседал боярич, и всем своим видом показывал, что все идет так, как и должно идти.

С другой стороны стоял Треска, которого Мишка вызвал из толпы и в самых вежливых выражениях попросил наблюдать за ходом судебного процесса со стороны дреговичей.

Далеко на заднем плане ратник Гурьян, связав вместе несколько тетив от трофейных луков и подвесив к ним подкову, совершал некие загадочные манипуляции возле дерева, что именно он делает с такого расстояния, было не разобрать. Спиридон выглядел не просто плохо, а прямо-таки по пословице "Краше в гроб кладут", но на ногах держался — хватило и однократного взбадривания "методом горящей головни", рекомендованного Матвеем, чтобы приказчик прекратил попытки изобразить из себя "живой труп".

— Итак, приказчик купца Никифора из Турова Спиридон обвиняется в том, что указал ворогам дорогу к нашим селищам и стал, тем самым, причиной многочисленных смертей, увечий, бесчестья и иных несчастий жителей Погорынского воеводства! — Мишка слегка притопнул ногой по верхней ступеньке крыльца, как бы утверждая свои слова. — Есть ли тут кто-нибудь, кто может опровергнуть обвинение? — Мишка держал паузу, переводя взгляд справа налево, пока в толпе не утих говор. — Есть ли кто-нибудь, кто хочет сказать что-то в защиту приказчика Спиридона? — снова длинная пауза, и снова желающих не нашлось. — Ты, Спиридон, что можешь сказать в свое оправдание?

— Меня пытали!!! — И откуда у этого сморчка взялись силы, чтобы так орать? — Огнем жгли!!! Боярич, пощади!!! Ногами топтали!!! Кости ломали!!! Боярич!!! Меня бросили одного, в лапы ляхам отдали!!!

Мишка некоторое время послушал его вопли, потом кивнул уряднику Степану.

Тот пихнул Спиридона и буркнул:

— Заткнись говнюк! — видя, что приказчик не внемлет, демонстративно потянулся к жаровне и спросил: — Еще раз прижечь?

Спиридон заткнулся.

— Лекарский ученик отрок Матвей осмотрел приказчика Спиридона незадолго до суда. Кто из взрослых ратников возьмется отвечать за правдивость слов отрока Матвея?

— Я! — ратник Арсений положил руку на плечо Матвею и вытолкнул того из первого ряда зрителей. — Я, ратник второго десятка ратнинской сотни Арсений сын Андреев из рода Боспорца, берусь отвечать за правдивость речей отрока Матвея!