Сборник памяти

Глядя на Сашку, я удивлялся – как много в нем мальчишества. У нас ни у кого не было комнатных шлепанцев, а только у Славки Фереферова, и мы постоянно над ним подтрунивали, то прятали, то подсовывали ему под подушку. А однажды Сашка слегка прибил их к полу и скомандовал «подъем!». Славка вскакивает сует ноги в шлепанцы и, не сделав шага, тут же падает. Потеха для всей комнаты. В другой раз опять же Сашка вместе со своим «идеологическим противником» Толиком Сычевым (тоже шутник!) пришили одеяло Пэлжида, любителя долго поспать, к матрасу. А потом потешались, глядя, как он, что-то бормоча то по-русски, то по-монгольски, видимо, ругаясь, выбирается из койки. Но никто ни на кого не обижался. Жили дружно. Утром стремительно сбегали вниз и, не дожидаясь трамвая, скорым ходом мчались к метро «Сокольники». Так получалось быстрее, опять же экономия в три копейки. Сашка на голову выше меня, длинноногий, ходкий – я не успевал за ним: он делает шаг, а мне нужно два. А когда я смотрел, как он легко, как щука, пересекает бассейн в университете на Ленинских Горах, то откровенно завидовал. У него была отличная фигура пловца, и он постоянно брал призы.

Как-то я написал, на мой взгляд, слабенький рассказ, но Сашка прочитал его и восхитился, и начал расхваливать. И грустно произнес: «Тебе хорошо, у тебя такая биография: и служба на флоте, и шахта, и тайга. А мне о чем писать? Я ничего не видел…». Но когда через много десятков лет я прочитал его роман «Ложится мгла на старые ступени», то очень удивился: как это не о чем было писать? Жить в таком окружении знаменитых людей, в таком завидном историческом месте, с таким отцом и тем более с таким дедом-эрудитом, лучшим воспитателем внука, – и не о чем писать? Нам Сашка никогда ничего подобного не рассказывал и даже не упоминал. И тем не менее, он, чувствовалось, во многом превосходил нас: своей обширной эрудицией, культурой, музыкальными познаниями. Однажды подходит ко мне и с довольным видом произносит: «Отец прислал 30 рупий, представляешь? Какое богатство! Я закупил билеты в Большой, на пару симфонических концертов… Жаль, что мало рупий осталось… Но я нашел выход, как пополнить свой бюджет: давай будем ходить по ночам на вокзал разгружать платформы?». Ходили мы, разгружали. Ох, нелегкая эта работа – всю ночь вкалывать десять часов кряду, нагружать и катать тачки с горячим цементом, обжигающим ноги даже через спецваленки. Но 60-тонный пульман к десяти утра мы впятером разгрузили, заработав всего… по девять рублей! Бригадир-прощелыга похвалил нас и, конечно, обсчитал, но зато пообещал на завтра легкую работу: разгружать платформы, гружённые щебнем. А щебенка – это не цемент, это намного легче. И потому спорить мы не стали. И тут меня в очередной раз удивил Сашка: ну откуда в 17-летнем парне такая выносливость? Мне, бывшему шахтеру, было нелегко. Но он, потомственный интеллигент, никому из нас не уступал: яростно работал лопатой, нагружая тачки, яростно катал их, когда приходила его очередь, лихо опрокидывал содержимое тачки в бункер и не задерживался возле него, хотя мог бы там хоть минуту просто постоять, отдышаться. Нет, он торопился назад. И я, как никто другой, понимал его: если уж взялся за гуж, то… Вот это чувство ответственности за порученное или предстоящее дело было, пожалуй, главной чертой его характера, главной его движущей силой. Именно это сделало его тем, кем он стал: и знаменитым ученым, и одним из лучших писателей России, удостоенным Букеровской премии десятилетия.

Общежитие МГУ на Стромынке (замечательно описанное А. Солженицыным в романе «В круге первом») – на границе Сокольников и Преображенки – было первым московским жилищем А. П. Чудакова.

Наш однокурсник Н. Комаристый (рождения 1928 года) послужил прототипом морячка Коли Сядристого в романе «Ложится мгла на старые ступени» («Надо было изыскивать дополнительные источники дохода. Ночная разгрузка вагонов не подошла. После нее бывший морячок Коля Сядристый сидел на лекциях как ни в чем не бывало, Антон же засыпал»). Он родился в Воронежской области, пять лет отслужил во флоте, после МГУ работал в Омске на радио, затем корреспондентом газеты «Социалистический Донбасс» (в Донецке в 1982 году вышла его первая книга), затем завотделом в районной газете «Трибуна» Красноярского края. С 1996 года живет в Канаде, где закончил многолетнюю работу над увлекательным, с тонким слухом на диалоги героев романом-трилогией – полувековой летописью драматичной колхозной жизни («Луч Света» в темном царстве. Киев, 2005). (Примечания М. Ч.)

Наталья Иванова Первый, последний, единственный

Александр Павлович Чудаков был ярким, особенным человеком. Замечательный филолог, чеховед, в последние годы жизни увлеченно занимавшийся Пушкиным.