Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18"

— Чуть раньше ты спросил, что со мной случилось. Я не знаю. Думаю, все эти убийства вернули к жизни очень нехорошие воспоминания.

— Ты о Музейном звере? — спросил Смитбек, методично атакуя вазу с орешками. — Да, крутое было время.

— Думаю, что можно выразиться и так, — содрогнувшись всем телом, сказала Марго. — После всего того, что случилось, мне захотелось… захотелось оставить все в прошлом. Ночь за ночью меня преследовали кошмары, и я просыпалась в холодном поту. Когда я поступила на работу в Колумбийский университет, дело пошло на поправку. Я решила, что все кончилось. Но когда я вернулась в музей, и началось все это… — Она помолчала, а затем неожиданно спросила: — Билл, ты не знаешь, что случилось с Грегори Кавакитой?

— С Грегом? — переспросил Смитбек. Он уже покончил с орешками и взял вазу в руки, как бы желая посмотреть, не осталось ли чего-нибудь под ней. — Не видел его с тех пор, как он взял в музее отпуск без сохранения содержания. Почему он тебя интересует? — Его глаза хищно сузились. — Вы ведь не особо между собой ладили. Разве нет?

— Ничего подобного. В худшем случае мы с ним соперничали за доктора Фрока. Он хотел поговорить со мной несколько месяцев тому назад, но из этого ничего не вышло. Мне кажется, что он был болен. Голос в автоответчике звучал не так, как я помнила. Так или иначе, но я почувствовала себя виноватой и попыталась найти его номер в телефонном справочнике Манхэттена. Его там не оказалось. Может быть, он уехал? Подыскал хорошую работу в другом месте?

— Понятия не имею, — ответил Смитбек. — Но Грег — он из тех парней, которые всегда приземляются на обе ноги. Скорее всего он зашибает деньгу в каком-нибудь мозговом центре. Сотню тысяч в год. — Журналист взглянул на часы: — К девяти я должен закончить материал о демонстрации, а это означает, что у нас есть время еще на одну порцию.

Марго посмотрела на него с насмешливым недоумением:

— Билл Смитбек предлагает выпить за его счет по второму кругу?! Разве могу я уйти, когда здесь куется история?

16

Н ик Биттерман нетерпеливо взлетел по каменным ступеням на смотровую площадку Замка Бельведер и, остановившись у парапета, стал ждать появления Тани. Под ним в лучах заходящего солнца простиралась темная громада Центрального парка. Ник ощущал ледяной холод бутылки «Дом Периньон» в бумажном пакете под мышкой. В такой жаркий вечер это было даже приятно. При каждом движении в кармане пиджака позвякивали бокалы. Он машинально коснулся пальцами коробочки, в которой хранилось кольцо. Платиновое кольцо Дома Тиффани с бриллиантом в один карат огранки Тиффани обошлось ему на Сорок седьмой улице ровно в четыре штуки. Он все сделал правильно. На лестнице, смеясь, появилась слегка задыхающаяся Таня. О шампанском она знала, но относительно кольца пребывала в полном неведении.

Нику нравился фильм, в котором он и она, выпив на Бруклинском мосту шампанское, бросили бокалы в реку. Это было неплохо, но у них с Таней будет гораздо лучше. С башни Замка Бельведер открывается прекрасный вид на Манхэттен в лучах заката. Только лучше бы им все же убраться из парка до наступления темноты.

Ник протянул ей руку и помог преодолеть последние ступени, а потом они подошли, взявшись за руки, к каменному парапету. Над ними возвышалась башня — черная на фоне раскаленного заката. Готическая строгость башни забавно контрастировала с метеорологическими приборами, выступающими из верхних амбразур. Ник посмотрел туда, откуда они только что пришли. У самого основания Замка блестел небольшой пруд, за ним начиналась Большая лужайка, протянувшаяся до линии деревьев, затеняющих Резервуар. В этот предзакатный час Резервуар, казалось, был наполнен расплавленным золотом. Справа неторопливо шагали на север массивные здания Пятой авеню. Их окна сверкали багрово-рыжим светом. Слева в полумраке виднелась каменная ограда, а за ней, чуть ниже облаков, темнели фасады домов на Западной улице Центрального парка.

Ник вынул из пакета шампанское, оборвал фольгу, снял проволочную сетку и, тщательно нацелив горлышко в небо, неумело ослабил пробку. Пробка вылетела из бутылки с громким хлопком и скрылась из виду. Через несколько секунд снизу, от пруда донесся негромкий всплеск.

— Браво! — воскликнула Таня.

Ник наполнил бокалы и протянул один Тане.

— Будем здоровы! — Они чокнулись, и Ник одним глотком осушил свой бокал. Девушка неторопливо потягивала напиток.

— Пей до дна! — скомандовал он, и Таня осушила бокал, забавно сморщив носик.

— Оно щекочет! — хихикнула она, когда Ник снова начал наполнять бокалы. На сей раз она выпила шампанское несколькими большими глотками.

— Внимайте, граждане Манхэттена, — громогласно провозгласил он в пустоту, держа перед собой пустой бокал. — С вами говорит Ник Биттерман! Я провозглашаю седьмое августа днем, который отныне и во веки веков будет именоваться днем Тани Шмидт!

Таня рассмеялась, а он в третий раз наполнил бокалы, опустошив бутылку и пролив часть шампанского на пол. Когда бокалы снова опустели, Ник обнял девушку и сурово заявил:

— Обычай требует, чтобы мы их выбросили.