Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18"

— Главный судмедэксперт полагает, что к пятнице сможет идентифицировать второй скелет, — ответил д’Агоста. — Кроме того, он считает, что следы зубов оставлены человеком или несколькими людьми.

— Несколькими? — переспросил Хорлокер.

— По моему мнению, шеф, — ответил лейтенант, — фактические данные указывают на то, что преступников было несколько.

Брамбелл величественно кивнул, подтверждая сказанное.

На лице шефа полиции появилась гримаса, призванная выразить душевную боль.

— Неужели вы действительно верите в то, что по Нью-Йорку бегает пара психов с каннибальскими наклонностями? Пораскинь мозгами, Винни, Христа ради. Мы имеем дело с бездомным серийным убийцей, избирающим жертвами себе подобных. Иногда и настоящие люди — вроде Памелы Вишер и этого, как его… Биттермана — забредают в опасные места в неподходящее время и оказываются убитыми.

— Настоящие люди? — пробормотал Пендергаст.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Полезные члены общества. Граждане, имеющие адреса. — Хорлокер повернулся к д’Агосте и сердито добавил: — Я установил для тебя жесткие сроки и надеялся к этому времени получить более существенный результат.

Уокси извлек свою тушу из кресла:

— Убежден, что мы имеем дело с одним-единственным нарушителем закона.

— Вот именно, — сказал Хорлокер и оглядел зал, как бы ожидая встретить возражения. — Итак, мы имеем бездомного с помутившимся разумом, обитающего скорее всего где-то в Центральном парке и возомнившего себя Музейным зверем. После этой проклятой статьи в «Таймс» у половины города начался кровавый понос от страха. И что же ты намерен предпринять, чтобы остановить его? — повернулся Хорлокер к д’Агосте.

— Du calme, du calme [22] шеф, — успокоительно произнес Пендергаст. — Я давно заметил, что чем громче человек говорит, тем меньше у него есть, что сказать.

— Вы не имеете права так разговаривать со мной! — не веря своим ушам, воскликнул Хорлокер.

— Напротив, я — единственный человек в зале, кто имеет право разговаривать с вами подобным образом, — парировал Пендергаст. — Поэтому только я могу сказать вам, что вы выдали целую серию неверных, ничем не подкрепленных предположений. Во-первых, вы сказали, что убийца бездомный. Во-вторых, что он обитает в Центральном парке. В-третьих, что он страдает психозом. И наконец, в-четвертых, вы заявили, что он действует в одиночку. — Пендергаст смотрел на шефа полиции чуть ли не любовно. Смотрел так, как смотрит терпеливый отец, пытающийся урезонить капризного ребенка. — Вы ухитрились втиснуть потрясающе много неверных догадок в одну фразу, шеф, — закончил он.

Хорлокер, упершись взглядом в Пендергаста, открыл было рот и тут же снова закрыл его. Он сделал шаг вперед, замер, ожег д’Агосту взглядом, развернулся на каблуках и решительно зашагал к выходу. Адъютанты засеменили следом.

Дверь захлопнулась. В зале повисла тишина. Одна только Марго услышала шепот доктора Фрока:

— Ну и дьявольскую задачку мы имеем.

Д’Агоста вздохнул и посмотрел на Брамбелла:

— Подготовьте-ка вы лучше для шефа письменный отчет. Отредактируйте текст так, чтобы осталось только самое существенное. Поместите побольше картинок. И главное, сделайте так, чтобы его легко было читать. Одним словом, что-нибудь на уровне четвертого класса начальной школы.

— Разумеется, лейтенант. — Брамбелл радостно рассмеялся и покачал головой. На лысине тут же заиграли веселые блики проектора. — Я создам литературный шедевр.

Уокси одарил обоих весельчаков осуждающим взглядом и направился к двери.

— Я считаю, что профессионалы не имеют права смеяться над руководством, — произнес он на ходу. — А у меня много важных дел и нет времени на глупые шутки.

Д’Агоста проводил Уокси взглядом и повернулся к патологоанатому:

— Пожалуй, вам лучше подготовить доклад, ориентируясь на уровень третьеклассника, чтобы капитан Уокси тоже смог его прочитать.

Смитбек отошел от смотровой щели кинобудки и с удовлетворением выключил магнитофон. Теперь оставалось подождать, когда последний из участников совещания покинет зал Линнея.

Из соседней комнаты вышел киномеханик. При виде Смитбека он недовольно сощурился:

— Вы же сказали…

— Я помню, что я сказал, — небрежно отмахнулся журналист. — Просто я не хотел доставлять вам излишние волнения. Вот возьмите, — Смитбек вытянул из бумажника двадцатку.

— Я бы ни за что не взял деньги, если бы в музее не платили так мало. С такими бабками жить в Нью-Йорке просто невозможно… — покраснел киномеханик, пряча банкноту в карман.

— Это уж точно… — машинально ответил Смитбек и снова посмотрел в смотровую щель. — Послушайте, — он отошел от щели, — мне объяснять ничего не надо. Вы сегодня внесли огромный вклад в дело свободы печати. Закажите себе хороший ужин и ни о чем не беспокойтесь. Я не выдам свои источники информации, даже оказавшись в застенках.

— В застенках? — прошептал киномеханик.