Сборник " Песня, зовущая домой"

— Спасибо, что разделили мои заботы, — сказал он, когда мы снова шли через Вестминстерский мост, направляясь на вокзал Ватерлоо, чтобы успеть к его поезду. — И смотрите, как бы однажды я не заявился к вам с тем, чтобы вы решили некоторые из них за меня. — Я подскочила от удивления, а он вытащил карточку, на которой я по его просьбе нацарапала адрес колледжа в Глазго. — Подумайте, не забрать ли вам это обратно. — В его глазах запрыгали искорки.

Я не отвела взгляд.

— Меня это не пугает. Я с удовольствием помогу вам, если сумею. Если вы не боитесь мне довериться, то передайте вашей маме, что я могу приехать присмотреть за домом в любые выходные, когда ей захочется съездить домой в Ланарк.

— Боюсь довериться? — отозвался он, приподнимая брови и даже чмокнув губами. — Да что бы я без вас делал?

Я сделала вид, что не заметила причмокивания.

— Вы же только что сказали — разъезжали бы по Германии или Штатам, — спокойно ответила я.

— Мама, как же ты могла сказать Колину, что я ушла? — призвала я ее к ответу, вернувшись домой. Я нечасто так резко разговариваю с ней, так что она должна была понять, что я здорово разозлилась. Однако, к моему удивлению, она сразу же перенесла боевые действия на мою территорию.

— Только не говори мне, что вы случайно встретились на улице! Просто с ума можно сойти! — Что касается вранья, это ее, как я могла понять, нисколько не смущало. — Уж слишком, милая, он тебе нравится, вот почему.

На мгновение я замолчала от неожиданности. Потом, запинаясь, повторила:

—  Мне?Нравится Колин? И я ему тоже, так что ли? — Почему-то это прозвучало не так язвительно, как я рассчитывала.

— Нет, этого я не говорила, — спокойно поправила мама. — Он просто хочет тебя использовать. Разве тебе это не ясно? Он поднял такой крик насчет Адама, который на несколько недель воспользовался твоей добротой, а теперь, если ты не будешь начеку, он сам собирается делать это до конца дней твоих. Это же ясно, милая. Даже Джон сказал то же самое. Если кто-то вроде тебя станет присматривать за его домом, так у него не будет ни забот, ни хлопот. Сможет разъезжать куда угодно когда угодно.

—  Станет присматривать за домом! — глупо повторила я; — Мама, что ты имеешь в виду?

— То, что сказала. — Она выглядела раздраженной. — Он видел, как хорошо ты относишься к детям, и знает, что ты все можешь делать по дому. Только представься случай, как он сделает тебе предложение. О, осмелюсь предположить, что он будет неплохо платить тебе, он может себе это позволить…

— За что платить? — заорала я, уже ничего не соображая.

—  Милая моя! — тоже возопила мама. — Чтобы ты стала его экономкой!

—  Экономкой! — Мне потребовалось время, чтобы отдышаться, и все равно я еле могла разговаривать. — Но это совершенная чепуха. Я же не могу. Он знает, что я не могу. Я… — Мне не хотелось так прямо говорить, что это было бы оскорбительно. Так что я просто ничего больше не сказала. Мне только хотелось выкинуть из головы подозрения, что Колин, сам бывший одно время моим коллегой и знавший, как я ценю свою профессию, мог до такой степени ошибаться в моей оценке.

Но мне никак не удавалось выкинуть это из головы.

— Смотрите, как бы я однажды не заявился к вам со своими заботами, — сказал Колин. Разве не мог он подумывать о том, чтобы пригласить меня в экономки? Он мог позволить себе нанять самую квалифицированную и не доверил бы своих детей кому попало. И кроме того, теперь ему надо было срочно приводить дом в порядок.

Эти дважды два я складывала то так, то этак, но все равно получалось четыре — особенно когда я добавила то, что тогда казалось совершенно обезоруживающим, — его желание познакомить меня со своими родителями. И я просто не могла этого себе представить — ни унижения, пи неловкости отказа. Оставалось только одно. Я порвала карточку с его адресом и телефоном и как улитка в домик забралась в кровать.

Мои первые две недели в Глазго можно описать одним словом — загруженные. Мое расписание в колледже было очень плотным, и мне дали классы первого, второго и третьего годов обучения — потому, объяснил директор, что штаты еще не были заполнены.

Для проведения практических занятий я выезжала в самые разные места — однажды в Пейсли, где старинное аббатство вросло в зеленый луг, на котором еще цвели розы, другой раз к школе у дороги на Килманрок. Я возвращалась оттуда в Глазго, раздумывая об ученице, на которую я обратила внимание, и о рекомендациях, которые со временем должна буду направить в учебную часть, когда мой автобус обогнал автомобиль цвета морской волны. Моя ученица и кулинарный класс мгновенно испарились у меня из головы, и я со стыдом осознала, что стою, вытянув шею, стараясь увидеть, кто сидит за рулем. Но было уже поздно. Широкая дорога, одна из самых приятных, какие я видела, с домиками под розовыми черепичными крышами и деревьями с начинающей желтеть листвой по ее обочинам, была пуста.