Сборник " Песня, зовущая домой"

— Колин, — прошептала я, — пожалуйста. — Так меня еще не целовали, и я ощутила легкое опьянение.

— Ну, это должно их удовлетворить, — плутовски объявил Колин. — Видите ли, меня никто не навещал, кроме родителей, так что они стали меня даже немного жалеть. Пришлось сказать им, что когда вы приедете, мы все наверстаем.

Великолепные зубы Колина светились белым светом на загорелом лице. Операция по удалению мозолей довольно болезненна. Судя по виду Колина, ему было хоть бы что.

— О, знаете ли, мы тут развлекаемся вовсю, — сказал он. — Я в некотором смысле получаю удовольствие. — Контраст с моим последним посещением больного был поразительным, но с другой стороны, я могла ручаться, что Колин сумеет получить удовольствие в любых обстоятельствах. Точнее, в любых, кроме как тем вечером в театре в Сикоуве — и это не получило объяснения по сей день. — И вообще, — говорил он, — я не мог дожидаться отдельной палаты. Двадцать четвертого я отправляюсь в Германию.

Я пришла в ужас.

— А сможете?

Он в этом не сомневался. Он сообщил мне, что поет не ногами, и если к тому времени он еще не сможет натянуть туфли, то «босые бродячие певцы всегда производили фурор». Раз уж мы говорили о театре, то теперь или никогда.

— Колин, — очень мягко сказала я, — насчет того вечера в Сикоуве. С моей стороны было глупо не спросить вас. Мне очень жаль.

— Не надо, — не раздумывая, ответил он. — Я тоже глупо себя вел. Забудем об этом, ладно?

Я согласилась, раздумывая, неужели этим все и кончится. Но он продолжал:

— Просто я в свое время обещал и всегда старался выполнить обещание. — Его лицо снова стало невыразительным, хотя и всего на мгновение, но так, что мне не потребовалось спрашивать, кому он обещал. Энн. Но почему? Какая жена не была бы в восторге от возможности разделить успех мужа? Какая жена могла взять с него обещание, что обожаемые им дети тоже не будут разделять его? Какие болезненные воспоминания оставили эти линии на его лице?

— Знаю, что это выглядит странным, но на самом деле это не так. Видите ли, Энн хотела, чтобы я оставил все это. — Он сделал неопределенный жест рукой.

— Оставить? — перебила я, не веря своим ушам.

— Боюсь, она считала это несколько вульгарным, — просто сказал он. — Энн была… не от мира сего. Она напоминала цветок.

Может, и напоминала, злобно подумала я. И еще она, наверное, была слепа или ни разу не пробовала хорошенько разглядеть своего мужа. Его выступления можно было считать какими угодно, только не вульгарными; и кроме их артистичности, они были выражением характера Колина. И мир, и он сам стали бы беднее без этих представлений.

— Это не мое дело. — Последнее время я как будто только и повторяла эти слова. — Но ведь… — Я замолчала. Я хотела сказать: теперь с этим покончено.

— Ведь со смертью Энн это должно было окончиться, — закончил фразу Колин. — Не знаю. Это кажется чересчур простым. У нас было джентльменское соглашение. Мне досталась более легкая часть. Энн не вмешивала сюда детей, по крайней мере пока они были маленькими.

Как же, джентльменское соглашение, презрительно думала я, слыша убежденный голосок: Папа не поет за деньги, это вульгарно. Не очень-то джентльменское соглашение. Энн Камерон посеяла семя и не забыла его полить.

Но Колин продолжал:

— Видите ли, она всегда надеялась, что я вернусь к преподаванию. Думаю, она бы прожила дольше, если бы я это сделал.

— Нет, этого не могло быть. В этом нет никакого смысла, — вставила я. — Так же как и в том, чтобы оставить то, что у вас так хорошо получается.

— Когда я преподавал в Крилли, никто не жаловался, — сообщил Колин, и его взгляд повеселел впервые за последние несколько минут. — И они думали, что если бы я занялся преподаванием музыки, то это был бы неплохой компромисс.

— Они?

— Энн и Адам. Они оба горели чистейшим пламенем. — Так, что дошли до фанатизма, внутренне прокомментировала я. — Они ни во что не ставили… — Он не закончил фразу. — Боюсь, я не старался им угодить. Я думаю, что если музыка — это часть жизни, а я сам не представляю себе жизни без нее, тогда всякая музыка нужна. Мне, во всяком случае. Адам, конечно же, считал, что я просто погнался за большими деньгами, а Энн — ну, да теперь это не важно.

— Вы правы, — решилась я. — И надеюсь, что вы говорите это серьезно. Вы рассчитались с Энн по своим долгам, и теперь она это поймет. Вам надо подумать о детях. Разве можно их лишать того, от чего весь мир получает удовольствие? «Чистое пламя», видите ли, — заключила я. Щеки мои пылали. — Вы сами горите золотым пламенем.

Моя тирада была встречена полнейшим молчанием, и я впервые увидела Колина совершенно растерянным. От света, разлившегося по его лицу, у меня сжалось горло.

— Дебора, вы не имеете представления, что это для меня значит — услышать такое от вас.

Но я уже сказала — и подумала — слишком много, и внезапно я это осознала и попыталась дать задний ход.

— Просто здравый смысл, — быстро сказала я. — Общая тенденция в наши дни — это широта взглядов.