Сборник повестей. Книги 1-12

— Старик, да тебе же не придется иметь дело с самими больными, — убеждал его приятель, — Ты будешь получать только их энцефалограммы и истории болезни. Твоя же задача, как я понимаю, будет в том, чтобы попытаться нащупать связь между проведенным курсом лечения, снижением симптоматики болезни и изменениями на энцефалограмме, если, конечно, таковые изменения появятся, в чем я лично очень сомневаюсь, но это между нами.

Крайнов дал себя уговорить, и уже через неделю работал на новом месте в должности младшего научного сотрудника. Лаборатория при крупнейшем НИИ психиатрии оказалась для него просто находкой. Во-первых, у него был обширный клинический материал, правда заочный, но все же это были люди, а не лабораторные крысы, к тому же пациенты были с различными отклонениями в деятельности центральной нервной системы, что давало большой простор для исследований. Во-вторых, лаборатория была оснащена первоклассной японской аппаратурой, лучше той, что была на его прежней работе у аналогичных приборов.

Алик получал от исследовательской работы почти физическое наслаждение. Он радовался своим маленьким открытиям, ликовал, если удавалось выявить в ряде явлений какую-нибудь закономерность, печалился, когда результаты опытов оказывались отрицательными, и утешал себя банальной истиной, что отрицательный результат в науке не менее важен, чем положительный. Наука понемногу почти заменила Алику Крайнову личную жизнь. Соня, с материнским эгоизмом, старалась замкнуть интересы сына на доме, не пускать его в иную жизнь, в иной мир. Когда сын собирался на какую-нибудь студенческую вечеринку или в гости к приятелю, ей неизменно делалось плохо с сердцем. Алик не мог не замечать этой закономерности и, жалея мать, старался вечерами оставаться дома, а если и ходил в кино или музей, то только вместе с ней. Постепенно наука стала заменять Алику и спорт, и книги, и развлечения.

Несколько лет он работал в НИИ психиатрии, не замечая, как летит время, систематизируя особенности энцефалограмм у людей с различными психическими отклонениями. Потом увлекся созданием для себя энцефалографического атласа здоровых людей, но с теми или иными преобладаю-щими чертами характера. Он стал использовать студентов-медиков в качестве испытуемых для составления этого атласа. Такой доброволец подвергался сначала подробному тестированию для возможно более детального выявления черт его характера, затем ему снималась энцефалограмма и исследовалась корреляция между личностью испытуемого и работой его мозга. Постепенно Крайнов нащупал эту связь и свел все результаты, полученные им за несколько лет, в таблицы.

Теперь, сравнивая запись работы мозга больного, при поступлении в стационар и при выписке, он мог точно сказать, помогло тому лечение или нет. Кузьмин, ставший уже к тому времени заведующим отделением в стационаре при институте, попросил Крайнова заочно проконсультировать одного человека, проходившего у них судебно-психиатрическую экспертизу. Валентин Сергеевич давно уже поверил в Крайновский атлас, но благоразумно держал эту веру при себе. Максимум того, что он себе позволял, были неофициальные заочные консультации у Алика. Внимательно изучив переданную ему энцефалограмму испытуемого, Крайнов сказал:

— Не понимаю, с каким предположительным диагнозом можно было посылать этого человека на экспертизу. По-моему, он совершенно нормален.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил его Кузьмин.

— То, что, судя вот по этим зубцам, их амплитуде и ширине, этот человек обладает твердым упорным характером и умственными способностями выше средних.

— Ты уверен в этом? — задумчиво спросил Валентин Сергеевич, глядя на приятеля.

— Безусловно, уверен. А что, у тебя по данному случаю возникли сомнения?

— Если бы у меня не было сомнений, я бы не пришел сейчас к тебе. Ладно, буду с тобой откровенен. Этот человек-крупный снабженец, попавшийся на громадных взятках и прочих неприглядных делах. Три недели назад он прошел судебно-психиатрическую экспертизу в Ленинграде, был признан невменяемым и, следовательно, не попадает под действие уголовного кодекса. Но следователь по особо важным делам, который ведет его дело, потребовал повторной экспертизы в Москве. Так этот хапуга попал к нам в институт.

— А у тебя-то самого какое мнение?

— Вообще-то его поведение, реакции, бред — все очень похоже на шизофрению, очень.

— Ну так можешь быть уверен: он симулирует. Просто делает это талантливо. Покажи его Эттингеру, уж его-то обмануть трудно.

Так и оказалось. Профессор Эттингер признал испытуемого психически здоровым и констатировал злостную симуляцию. Валентин Сергеевич Кузьмин удостоился похвалы директора института, а Алик Крайнов, как всегда, остался в тени.