Сборник проза и блоги

— Муська, бл@дь такая! — прикрикнув куда-то вверх на невидимую кошку, она бросила недокуренную сигарету. Затем разогнала дым рукой и захлопнула балконную раму. Изображение пошло мутными пятнами и пару минут ничего было не разобрать. Олька терпеливо ждала.

— У тебя на пороге трефовый король, — сообщила Надька, вновь появившись на экране.

— Стоит? — уточнила Олька.

— Лежит! — скосив глаза к переносице, хохотнула собеседница. — Как мой вечером.

Резкими движениями она кидала карты перед собой. Иногда останавливалась, шевелила губами, глаза были по-прежнему собраны в кучу. Все-таки грибы, решила Олька, но промолчала. На точность кармических прогнозов Надькины пристрастия никак не влияли.

— Червовый интерес, три луны, пять на пятнадцать, семь седьмиц, — бормотала гадалка, помолчала, а потом выдала, — в общем, Ольк! Скоро у тебя будет трефовый король, зовут Кирилл…

— Кирилл? — уточнила Олька, взяла кусок бумаги и валявшийся на кухонном столе карандаш и криво вывела: «Кирилл».

— Ну, или Максим, тут не точно. Не перебивай, а? Короче выпадает тебе дальняя дорога, любовь и хлопоты. Только не доверяй Евгению, через него может быть кармическое возмездие. У тебя сейчас стоит блок на астральную защиту, поэтому его надо снять. Или Андрей уйдет. Тебе придется решить, как быть. Тут два пути — перевернутый отшельник и через него достижение цели и прямая луна, через нее ты пройдешь сама.

Олька старательно записала: «Прямая луна. Максим. Андрей. Евгений». Перечитала и ничего не поняла.

— Так, что делать, Надь? Воды набрать?

— Тебе надо ему позвонить, — неожиданно выдала Надька, — и решить самой.

— Понятно, — вежливо ответила Олька, хотя как раз таки понятно ничего не было. — Как обычно?

— Да, переведи на телефон, — сказала та. — Пока!

— Пока.

Олька сунулась в мобильный банк, спокойно глянула на мизерный остаток и перевела Надьке тысячу. Немного помедлила, а потом решительно взяла в руки телефон и набрала номер.

— Алло, Глеб? Это я — Олька.

Монгольский волчок

дата публикации:07.06.2022

Довольный Соммерс уже исчез, зажав пухлую папку под мышкой. Его ждали жмуры, расследования и великие дела. И главное — у него были настоящие поражающие воображение «Гляйны», продажи которых в Европе еще не начались. И возможно, не начнутся никогда.

Я все сидел, бездумно глядя в окно. Завтра завсегда утро. Мне казалось, что для меня оно, почему — то не наступало, это утро. Было сложно всегда жить ночью. Просто невыносимо.

Заперев комнату, я поспешил улизнуть из управления, через пятнадцать минут ожидался очередной набег вдовы почтмейстера. Слушать ее на голодный желудок было бы пыткой.

Народу у Пепе было много, но я все же нашел свободный столик. Кариесный монархист кинул передо мной меню и, обдавая запахом изо рта, поинтересовался, что я буду пить. Пить я буду, конечно, пиво, а есть тушеную телятину с рисом. Это было самое безопасное блюдо в его притоне, в котором в ожидании желудков посетителей потирала грязные руки коварная жратва.

— Меньше перца, Пепе! — крикнул я в худую спину, будучи полностью уверенным, что теперь на мою долю придется двойная порция. Заходя за стойку, Бордельеро умудрился, не оборачиваясь, облить меня презрением. Жужжавшие в плотном, перезрелом воздухе надоедливые мухи образовали нимб над потной плешью. Он воображал себя мучеником. Святым Августином, у которого русские отобрали осла.

— Идиот, — беспомощно пробормотал я.

Обеденное время — жаркое время, это я знал еще по Манчестеру, когда из офисов валит народ в надежде перехватить что-либо — обслуге приходится потеть пару часов. Чтобы потом лениво присесть с зубочисткой в зубах, в ожидании вечернего наплыва. Тогда клиенты придут уже за другим. Придут, чтобы набраться по ватервейсы и нажить неприятности. На этот случай у каждого уважающего себя кабатчика за стойкой припрятан какой-нибудь сюрприз. У Долсона это был молоток для крокета, которым он виртуозно пользовался. Что спрятано у Пепе, я не знал. Возможно, тоже что-нибудь обидное.

Меньше перца, Пепе. Ага, сейчас. В лаве соуса плавали редкие кусочки телятины. Для того, чтобы проглотить их, нужно было обладать, по меньшей мере, огнеупорным желудком и отвагой. Наивной отвагой. Месье Бордельеро умел ненавидеть и не признавал компромиссов. Ненависть — это то, что получалось у него качественным. Все остальное не стоило ломаного гроша: худая спина, пятна на рубашке, мухи, жратва и самомнение.

Я ковырнул пищу, проверяя, не обуглилась ли тарелка. В кармане рубашки требовательно зазвонил телефон. В свое время я долго экспериментировал, пытаясь поставить на каждого абонента свою мелодию, а потом сдался, оставив, все как есть. Да номеров и было всего ничего, чуть больше десятка. Проще было посмотреть на экран, чем копаться в настройках.

— Где ты есть, Макс? — недовольно произнес его величество.

— Обедаю у Пепе, Моба.