Сборник прозы

Тихо и спокойно было мне в зеленоватом сумраке ванной, насыщенной бадузаном. А ещё на полке стояли кармазин, шипр, «Кармен», «Красный мак», тройной одеколон, «Красная Москва», «Серебристый ландыш». Ветвистые водоросли воспоминаний спрятали меня от событий на Украине, разволновали и обеспокоили за дочь и её семью со всеми домочадцами. Все эти склянки растрогали воспоминаниями и я оказался согретым пенной горячей водой, этими пузырьками из той жизни. Мне их подарила сестра перед самой своей смертью, которую не угадаешь, если это скоротечный рак. И я довольствуюсь ими, созерцая на полке.

По поводу событий на Украине я звоню в Донецк или чаще звонит дочь мне в Алдан и узнаю, что Россия со своим Президентом опять предала.

Люди на Украине уже не ждут помощи от соседей, никакой помощи. Не печально ли? Опять предатели. Как в Югославии, как в Африке, как со своей подлодкой «Курск». Мы, славяне и мы предатели? А вот так. Мы доведены умелой рукой до такого состояния. Тяжело сознавать, но, видимо, легко помалкивать или изображать из себя патриотов в дешёвых ШОУ-программах или кричать в пустоту: или мы не русские!

Прабабка моей дочери в период всенародной критики Иосифа Виссарионовича Сталина соглашалась с такой критикой, но очень ограниченно – да, у вождя были преступные ошибки, но на положение Советского Союза они никак не сказались, когда остановил желание многих генералов и маршалов позволить себе танковую атаку до Атлантики, то есть завоевать всю Европу. А нам сейчас кажется, что не мог вождь удумать такого – предусмотрителен был. И маршал Жуков свидетелем этому. Прабабка дочери была из того активного поколения советской молодёжи, символом которой были прядильщица Валентина Гаганова, лётчица Валентина Гризодубова, трактористка Паша Ангелина. Советские женщины тех времён были гладиаторами труда, они умели, как гладиаторы владеть всем: и трезубцем, и клинком, и сетью, так и наши женщины – были успешными в авиации, во флоте, становились звёздами труда в промышленности, в культуре, в сельском хозяйстве, в дипломатии, и во власти. Но только как исключение и в пропагандистских целях. И сейчас ни на высоких постах, ни в армии, ни на дипломатической службе, ни в правительстве женщин практически нет. Они в большинстве там, где тяжёлый труд – в текстильной промыщленности, в дорожном строительстве. А если не трудом заняты, то там, где лучше не вспоминать. И не упоминать это занятие за труд.

3

Хвойный лес России, если ослабевает в своём росте по какой – либо причине, то в нём, естественно, появляются прогалины, поляны, зарастающие обильно травой, цветами и ягодами. Такие лесные проплешины собирают в себя разного рода нечисть, требующая к себе особого отношения. Тогда люди и колют овец, тёлок, жеребят, пьянствуют и пьяными поют и пляшут. Другого применения этим лесным полянам дикие люди не могли придумать. Пошумят, поломаются, обманут совесть и разойдутся по своим лесным в реальности норам – трущобам, что бы не сердить, не беспокоить своего бога.

Дикое славянство едва ли кого заинтересует. И если летописи шестого века изображают славян крайне жестокими людьми, то откуда жестокость у народа, если не от пребывания его в дикости, когда этот народ мог существовать только в диких лесных (к примеру) местностях и не видел перед собой не только цивилизации, но и сколько-нибудь преемливого варварства. Перед глазами дикого славянина постоянно виделся дремучий лес: это и на Днепре, на Оке, на Мещёре, в Ветлужских лесах, на Верхней волге; и на севере: на Двине, на Ладоге, на берегах Ильменя. А в этих диких дремучих лесах жили медведи, требующие от славян достойного противостояния и не менее опасные туры. Такая среда обитания плюс постоянный лесной сумрак делают и славянина сумрачным диким человеком и все его сказочные герои из древности не имеют доброты. Лес, жилище славянина, его среда обитания, не может подсказать не может навеять ничего солнечного, лучезарного. И живут они в своих лесах. как дикие звери, в жилищах похожих на звериные норы и быт их не человеческий, а звериный, в своих распрях и ссорах убивают друг друга, семейных браков не знают, целомудрия не знают, жён и девушек похищают, живут в многожёнстве и многомужестве. Их хижины бедны и убоги. Особо наглядны своей жизнью племена древлян, северян, радимичей и вятичей. Из этих племенных исключений дикого быта может быть названо лишь одно племя полян. Поляне жили по среднему течению Днепра, были кротки и тихи, добродушны и не злобивы, никак не похожи на кривичей или древлян.