Сборник рассказов

Если коротко — нам самим пришлось заняться изучением кинетики процесса нейтрализации, создать соответствующую лабораторную установку и получить данные о скорости реакции.

Оказалось, что реакция весьма быстрая, постоянная времени измеряется величиной менее секунды, а для получения кинетических данных на нашей установке мы имели возможность получать до пяти экспериментальных значений за секунду (а о скорости процесса судили по объему выделившегося водорода).

С помощью аналого-цифрового преобразователя и быстродействующего печатного устройства мы получали данные, которыми должны были владеть технологи, но это им даже в голову не приходило. Или кому-то приходило, но низкая квалификация не позволяла даже приблизиться к этому.

Мы занимались лишь одной стадией очень большого технологического процесса, состоящего из многих последовательных стадий, и с аппаратурным оформлением остальных стадий я малознаком. Но общее впечатление таково, что разработчики производства кроме емкостных аппаратов с мешалками никаких иных видов аппаратуры не знали.

Это теперь кажется несколько странным, но и теперь специалисты по инженерной химии достаточно редки, а без таких знаний нельзя создавать современные производства.

Разработанный нами опытный образец реактора нейтрализации размером чуть выше человека и диаметром не больше самовара смог принять весь поток отходов (тот, что поступали на три емкостных аппарата по 10 м³ каждый!).

Этот опытный аппарат, изготовленный из титана в Сумах по нашим чертежам, монтировали молодые сотрудники нашего сектора — я присутствовал при монтаже и удивлялся энергии молодого специалиста, но ведь это был предмет его диссертации!

При увеличении нагрузки опытный реактор начинал гудеть и вибрировать, создавая впечатление, что он собирается взлететь.

Это было вполне естественно для размеров опытного аппарата, но вызывало нервозность персонала. Поэтому затем был запроектирован аппарат большего размера с большим запасом по производительности, и он тоже был изготовлен из титана в Сумах, установлен в цехе и принят в эксплуатацию.

С этим аппаратом связано еще одно приключение, возникшее опять-таки от низкой квалификации разработчиков.

Разработка процесса и производства спецпродукта была выполнена нашей организацией, и директор получил за это звезду Героя соцтруда.

Какую награду получил заместитель директора — ведущий проблему — не знаю.

Но персонал на производстве, молодой и вполне квалифицированный, безоговорочно выполнял указания разработчика, что было правильно, хотя иногда приводило к разногласиям.

Суть в том, что нейтрализация отходов производилась водой, а тепло реакции снимали охлаждающей рубашкой. Охлаждающая вода на производстве имела низкую температуру, и технологи категорически возражали против повышения температуры среды в аппарате.

В опытном реакторе объем воды составлял около 200 литров и использовать прием охлаждения реакционной среды за счет испарения воды не представлялось возможным.

В большом промышленном аппарате объем воды составлял несколько кубометров и в принципе охлаждающая рубашка была не нужна — можно было поддерживать температуру жидкости менее ста градусов и снимать тепло за счет испарения части воды, но технологи этого испугались.

Поэтому охлаждение производилось через рубашку, температура среды в аппарате поддерживалась на уровне 15 — 20 градусов и создавались условия для выпадения из раствора солей в виде твердой фазы — а эти соли отлагались на металле…

По этой тематике были разработаны несколько заявок на а.с. и были получены несколько А.С. (патенты тогда были редкостью), и с ними тоже связана одна неприятная история.

Аспиранту в разработке математического аппарата помогал талантливый молодой ученый, пришедший из МИХМ’а вместе с целой группой инженеров (и сын одного из профессоров МИХМ’а).

Он претендовал на руководство диссертационной работой аспиранта, но не имел права руководства — следовательно, ему нужен был подставной руководитель.

Мне тоже нужен был подставной руководитель — у меня права руководить аспирантом тоже не было, но и довесок в виде профессорского сынка мне был не нужен.

Наверху договорились — подставным руководителем диссертационной работы молодого специалиста стал доктор наук из другого отдела, а я остался его реальным руководителем.

Молодой специалист успешно защитил диссертацию…

Но этим дело не ограничилось — сын МИХМ’овского профессора захотел защищать докторскую диссертацию, и тут начались чудеса…

Во-первых, в автореферате его докторской диссертации среди внедренных «его собственных» конструкций был указал реактор (номер А.С. и рисунок), к которому он не имел отношения — не во все заявки мы его включали.

Во-вторых, он умудрился указать номер А.С., выданного с грифом, что для открытого автореферата было недопустимо.

И главное, оказалось, что секции Ученого совета института, на котором рассматривали материал его диссертации и рекомендовали ее к защите, вообще в природе не было.