Сборник рассказов

- Были. На другой день в патио набилось полно народу, но хозяйка уже отнесла выпей в другое место.

Когда мы повернулись в другую сторону, женщина замолчала. Там снова была стена. Стоило нам повернуться, мы наталкивались на стену. Вокруг нас, приближаясь к нам, повсюду и всегда была стена. Кто-то из нас снова разжал руки. Мы услышали: он снова что-то ощупывает, шарит по полу и говорит:

- Не пойму, куда девались сундуки. По-моему, мы оказались где-то в другом месте.

И мы сказали:

- Иди сюда. Тут кто-то есть, рядом с нами.

Мы услышали: он приближается. Почувствовали, он подошел к нам, и снова ощутили его теплое дыхание на своих лицах.

- Вытяни руку вон туда, - сказали мы ему. - Там кто-то, кто знает нас.

Должно быть, он вытянул руку; должно быть подошел, куда мы ему указывали, потому что через минуту вернулся и сказал:

- Мне кажется, там какой-то мальчик.

И мы сказали:

- Хорошо, спроси его, знает ли он нас.

Он спросил. И мы услышали в ответ равнодушный, бесцветный голос мальчика:

- Да, я вас знаю. Вы - те трое, которым выпи выклевали глаза.

Тогда послышался голос взрослого человека. Женский голос, который, казалось, шел из-за закрытой двери:

- Ты снова разговариваешь сам с собой.

Детский голос беззаботно ответил:

- Нет. Тут снова люди, которым выпи выклевали глаза.

Скрипнула дверь, и затем вновь послышался женский голос - уже ближе, чем в первый раз.

- Отведи их домой, - сказал голос.

И мальчик сказал:

- Но я не знаю, где они живут.

И женский голос сказал:

- Не выдумывай. С той ночи, как выпи выклевали им глаза, все знают, где они живут.

И потом она заговорила другим тоном, как если бы обращалась к нам:

- Все дело в том, что никто не хочет в это поверить; говорят, это очередная "утка" - чтобы раскупали газету. Никто не видел выпей.

И каждый из нас сказал:

- Но даже если я выйду на улицу с остальными слепцами, никто не поверит мне.

Мы стояли не шевелясь, не двигались, прислонившись к стене, слушая женщину. Она сказала:

- Но если с вами вместе выйдет мальчик - это другое дело. Разве не поверят словам ребенка?!

Детский голос перебил:

- Если я выйду на улицу вместе с ними и скажу: вот те самые люди, которым выпи выклевали глаза, - мальчишки забросают меня камнями. В городе говорят, что такого не бывает.

Наступила тишина. Затем дверь закрылась, и мальчик снова заговорил:

- И потом, я сейчас занят - читаю "Терри и пираты".

Кто-то сказал нам на ухо:

- Я уговорю его.

И пошел туда, откуда слышался голос ребенка.

- Прекрасно, - сказал этот кто-то. - Так расскажи нам хотя бы, что произошло с Терри на этой неделе.

Нам показалось, что он пытается завоевать доверие мальчика. Но тот ответил:

- Мне это не интересно. Мне нравится только рассматривать картинки.

- Терри оставили в лабиринте, - сказали мы.

И мальчик сказал:

- Это было в пятницу. А сегодня воскресенье, и мне интересно только рассматривать картинки. - Он сказал это бесстрастно, равнодушно, отчужденно.

Когда тот, другой, вернулся, мы сказали:

- Вот уже три дня, как мы потерялись, и с тех пор мы так и не отдыхали.

И тот сказал:

- Хорошо. Давайте немного отдохнем, только не будем разнимать рук.

Мы сели. Нежаркое невидимое солнце стало пригревать нам плечи. Но даже солнце оставило нас равнодушными. Мы где-то сидели, потеряв представление о расстоянии, времени, направлении. Мимо нас прошло несколько голосов.

- Выпи выклевали нам глаза, - сказали мы.

И чей-то голос сказал:

- Эти люди приняли всерьез то, что было напечатано в газетах.

Голоса исчезли. Мы продолжали сидеть плечо к плечу, надеясь узнать по голосам и запахам идущих мимо нас знакомых. Солнце уже напекло нам головы. И тогда кто-то сказал:

- Пойдете снова к стене.

И остальные, продолжая сидеть, подняв голову к невидимому сиянию, ответили:

- Нет, еще рано. Подождем, когда солнце станет бить нам прямо в лицо.

Похороны Великой Мамы

Послушайте маловеры всех мастей, доподлинную историю Великой Мамы, единоличной правительницы царства Макондо, которая держала власть ровно девяносто два года и отдала богу душу на последний вторник минувшего сентября. Послушайте историю Великой Мамы, на похороны которой пожаловал из Ватикана сам Верховный Первосвященник.