Сборник рассказов. Том I. Пиратский клад

«Вот чего-чего, а расстреливать вы умели! Дорасстреливались – страну развалили. И дальше развалите. На коррупции, на воровстве Россию не удержишь!» – «Вон, вон!» – закричала она в бешенстве, хватая хрустальную вазу со стола. Я успел уйти, грохот и звон разбитой посуды услышал уже за дверью».

Вот это допрос! У любого следователя допрашиваемый – неравноценный собеседник. Я грубо прервал его: «А откуда вы знаете, что будет в будущем? Вы что, оракул?» Он даже не пытался со мной спорить: «Я не оракул, я – дворник! В стране шла дикая приватизация и бандитские разборки за собственность. Заводы, металлургические комбинаты приобретались на залоговых аукционах, за государственные кредиты, которые потом безвозмездно списывались. Мы в семье получили три ваучера – часть общегосударственной собственности. Ваучеры я сдал в инвестиционный фонд, который тихо и благополучно развалился».

Дворник был прав. Но я не экономист и не политик. Я следователь и моя задача – найти преступника и предать его суду. А было ли здесь убийство, и виноват ли мой новый подозреваемый? Был ли у него умысел убить эту вредную старуху? Нет, даже косвенного не было. Мог ли он предполагать, что его разговор вызовет такой стресс? Тоже нет. Какую статью Уголовного кодекса мне ему вменять, на чем строить обвинение? Иванов смотрел в окно. Потомок древнего дворянского рода, чьи предки пришли на Русь из Золотой Орды, не волновался и не боялся меня, облеченного властью человека. Не записывать же в протокол эту невероятную историю! Но надо еще кое-что уточнить, и я решился: «А почему на дверной ручке, на стуле нет ваших отпечатков пальцев, стерли?» Он достал из кармана казенные дерматиновые перчатки рабочего. «Работаю я в них, выдают в домоуправлении. В тот день я подметал улицу, зашел домой и поднялся к ней за мусором. Все время перчатки я с рук не снимал. Они удобные, не мешают».

На экране компьютера светился бланк протокола допроса свидетеля, который я быстро заполнял, исключив из него всю историческую составляющую и классовый диалог. Иванов прочитал, аккуратно расписался на каждой странице и тихо спросил меня: «Я свободен?»

Утром я принес том уголовного дела шефу. Хмыкнув, он написал «Согласен» и недовольно подвел итог: «Сколько времени потеряли!»

В коридоре зазвонил телефон. Жена Гавриленко просила позвать его к трубке. Через некоторое время Семен, поговорив кратко с супругой, – «Да-да, понятно, хорошо, ясно, скажу!» – положил трубку на телефон и обратился ко мне с предложением:

– Жена приглашает нас обоих на ужин. Сделала вареники с вишнями. Пойдемте, дружище, что вам здесь одному сидеть?

Через несколько месяцев он оформил пенсию, продал квартиру и вернулся на свою историческую Родину. Тихий зеленый сельский район Полтавской области Украины. Мы и сейчас изредка перезваниваемся, поздравляя друг друга с днем рождения, Новым годом и просто по случаю.

Эта история была бы неполной, если бы несколько лет назад я случайно не оказался в переулке, о котором мне рассказывал Семен Гавриленко. Я вспомнил номер дома, прошел дальше по дороге и увидел его, в тени вековых деревьев, как аккуратного старичка в городском парке на отдыхе. Скульптуры и барельефы из камня не пострадали. Входная дверь и рамы окон были заменены на современные, но цветные витражи межэтажных окон уцелели. Балконы и ажурные сетки были покрашены светлой краской. Я подошел ближе по мягкой земле, усыпанной желтыми и красными листьями, приветами московского сентября. Черно-золотая вывеска свидетельствовала, что во всем доме расположился какой-то банк. Сбоку, на служебной стоянке, стояло несколько машин. Я сел на маленькую лавочку напротив железной двери с двумя видеокамерами. Странный банк. Половина окон в здании закрыто длинными белыми полосками жалюзи. К дому никто не подходил, и из него никто не выходил.