Сборник "Шерше ля фам"

— Ну что… если там на самом деле Анна… это… тоже мертвая, то… надо же срочно что-то делать? Я сразу Чике позвонил, у него ведь и с крематорием схвачено, и машина «скорая» своя есть. Не то чтобы своя, но…

— Ясно, — опять кивнул Петр.

— Ну вот. Прилетели мы туда, смотрим — Вадим на руле обвис, ну явно мертвый, Яна на земле сидит с мобильником в руке и вообще от шока ничего не соображает. А в салоне — Аня. Тоже мертвая. Она же на заднем сиденьи пьяная лежала, спала. Ну и… когда машина через крышу кувырнулась, она шею и сломала. Это сразу видно было. А у Янки — ни одной царапины, она пристегнутая спереди сидела. Я ее по щекам похлопал, спрашиваю:

«Останавливался кто-нибудь? Кто-нибудь вас видел?» А она головой мотает. «Нет, — говорит, — даже мимо никто не проезжал». Ну… короче говоря, мы Анну в «скорую» Чикину загрузили, а Яне говорим: «Вызывай немедленно всех подряд: милицию, врачей, но запомни — ты Анна. А Яны с вами не было. Поняла? Потом разберемся». Ну и улетели. Прямиком в крематорий. Только кольца у Анны на руке не оказалось. Соскочило, наверное, с пальца и где-то потерялось. Мы это только в крематории заметили. Потом с Яной всю машину перетряхнули, так и не нашли… Товарищ вот ваш нашел. А мы нет. Вот и все. А урну… ну, с… Анной мы Янке отдали, чтоб похоронила по-людски. Потом. Где-нибудь.

— А почему нельзя было тело на месте оставить? — взглянул на Дугина Гур-ский. — Ну, дескать, это вот Яна погибла, а Анна жива. Они же двойняшки?

— В том-то и дело, — тяжело вздохнул Игорь Дугин, — что двойняшки. Одна погибла, а другая нет. Кто погиб, кто выжил? Кто из них в наследство, вступает? Милиция же это все обязательно выяснять начнет. Это ж такие заморочки! Янка-то ни на что прав не имеет, по закону. Свидетелям ее еще предъявлять начнут, проверять… да ну что вы, сами, что ли, не понимаете? А так — обе живы. Вопросов нет. Одна наследует, а потом уж мы… разберемся как-нибудь. А другая уезжает. В Магадан. Поездом. И все.

— Логично, — кивнул Петр. — Поэтому, когда я во все это сунулся, меня моментально и подставили.

— А что делать? — вскинул на него глаза Игорь Дугин. — Янка и так на истерике. Она бы прокололась в шесть секунд. От милиции вроде отмазались, а тут вы… Вы когда к ней пришли, ну… как бы к Ане, на Савушкина, она тут же мне звонит: «Что делать?!»

— И?… — нехорошо взглянул на него Петр.

— А у них там, на Яхтенной, еще с тех пор, когда они в клубе работали, камера стоит.

— Зачем?

— Ну… просто так, — пожал плечами Дугин. — Они же тогда… в общем, тогда всякое бывало, но они только для себя снимали. Нравилось им потом все это смотреть… когда они вдвоем оставались. Это понятно?

— Вполне, — вздохнул Петр.

— Ну и вот. Я и предложил. Вас заснять. Другого выхода не было. Вот и все. Я все вам рассказал.

— Один вопрос, — Гурский закурил очередную сигарету и бросил пачку на стол.

— Да? — поднял на него глаза Дугин.

— Почему у Анны Заславской в доме стоит бутылка с бодяженым коньяком? Она же была женщина состоятельная, жила зажиточно.

— А… это… Видите ли, она же была алкоголичка законченная, хоть и выглядела — на все сто. Со стороны никогда не скажешь. Ничем от Янки с виду не отличалась. Может быть, с возрастом разница и проявилась бы, но пока…

— И что?

— Так Вадим ей поэтому денег наличных в последнее время почти и не давал. Она и выкручивалась. Купит что подешевле, туда и сольет. Это вы про бутылку «Хеннесси»?

— Да.

— Вадим дома вообще не пил. Только в гостях или в ресторане. Глоток шампанского, да и то… В общем, поэтому она там свое пойло и хранила.

— А вы откуда знаете?

— Вам про этих сестер все рассказать?

— Нет, — покачал головой Адашев-Гурский. — Пожалуй, не нужно.

— Ну что? — Волков раздавил в пепельнице сигарету. — У Высокого суда есть вопросы?

— Нет, — покачал головой Андрей Ива-ныч. — У Высокого суда вопросов больше нет. Суду все ясно.

— И каков будет вердикт?

— Ну-у… — Андрей сдвинул мочалку на лоб и почесал затылок. — Выслушав обе стороны и приняв… — он покосился на бутылку водки, — во внимание материалы дела. Высокий суд, посовещавшись, пришел к выводу, что…

— Что?

— Что неоспоримые доводы обвинения и предоставленные им вещественные доказательства не оставили от позиции защиты камня на камне.

— И каков вердикт?

— Обвиняемые виновны, — пожал плечами Андрей. — А у кого-то были в этом сомнения?

— Таков вердикт Высокого суда?

— Таков, — кивнул Андрей Иваныч и трижды громко хлопнул в ладоши. — Заседание закрыто.

Он стянул с головы мочалку, поднялся со стула и вышел из комнаты.

— Ну что, голуби мои? — Волков обернулся к дивану. — Что же мне с вами делать? Адашев-Гурский подошел к секретеру.

— Значит, так, — Петр обращался к «брату Коле», сидящему рядом с Дугиным. — Ты хорошо все слышал, что нам тут товарищ твой докладывал?

— Слышал, не слышал… — негромко произнес Гурский, беря с секретера репортерский диктофон, — тут-то все равно все записано.

Он нажал на кнопку, откинул крышку и вынул кассету.

— А ты что, все писал? — взглянул на него Петр.

— Ну уж откровения господина Дугина всяко. Тебе же с Дедом твоим объясняться нужно? Или как?