Сборник статей

Теперь творческий символ живет уже не в символизм культурного канона, а в индивидууме. Он почти пе жить в святынях, в предназначенных для него местах и вре­менах, или в получивших соответствующий сан людях; но он может жить везде, где угодно, в любой форме и любом времени, то есть анонимно. Именно потому, что в наше время творческий принцип всегда скрывается в анонимности, не предполагающей обозначения его источника никаким божес­твенным знаком, видимым излучением или доказуемой зако­номерностью, мы погрузились в духовную нищету, о которой идет речь в еврейской легенде о мессии, в лохмотьях нищего сидящего в ожидании у ворот Рима. Чего он ждет? Он ждет тебя. Это значит, что творческое искупление (а мы знаем, что время искупления для евреев еще не наступило) облачено в одежды Божьего Человека, и, более того, его бедность и беспомощность делают его зависимым от преданности каж­дого человека этому Божьему Человеку. Таково наше поло­жение. Мы стоим перед творческим принципом. Где бы мы не нашли творческий принцип, в Великой Личности или в ребен­ке, в больном человеке или в простой повседневной жизни, мы почитаем его, как тайное сокровище, укрывшийся в неприметной форме фрагмент божества.

Если ветхозаветная концепция человека, сотворенного по образу Божьему, может восприниматься как живая реаль­ность, то лишь потому, что человек является не только соз­данием, но и требующей реализации творческой силой. Где бы эта творческая сила не проявилась, она обладает харак­тером откровения, но это откровение тесно связано с психической структурой, которой и в которой оно явилось. Для нас характер откровения больше не отделим от индивидуума. Творческий принцип настолько глубоко уко­ренился в самом глубоком и самом темном уголке бессозна­тельного индивидуума, и в том, что есть лучшего и высшего в его сознании, что мы можем осознать его только как плод всего существования индивидуума.

Одно из основных заблуждений насчет творческого прин­ципа проистекает из мнения, что человек в своем развитии прогрессирует" от бессознательного к сознанию. До тех пор, пока развитие человеческого сознания, будет считаться тож­дественным дифференциации и развитию мышления, то как творческий человек, так и группа, ритуалы и праздники кото­рой связаны с глубинами бессознательного, обязательно будут выглядеть топящими самих себя в мирах архаичного примитивного символизма. Даже если регенерирующий ха­рактер этого феномена понимается правильно (озарение, которое зачастую гасится представлением о сублимации), то все равно господствует точка зрения, что эта архаичная, регрессивная форма должна быть и будет преодолена в ярде прогресса. Эта точка зрения лежит в основе любого так называемого научного мировоззрения, в том числе и психоа­нализа, для которого вся символическая, творческая реаль­ность, по сути, является "донаучной" фазой, которую следует вытеснить. С этой точки зрения, представитель радикально рационального сознания является высшим типом человека, в то время как создающий символы человек, пусть даже и не невротик, "вообще-то" представляет собой атавистический человеческий тип. При подобном подходе природа худож­ника, создателя символов, понимается абсолютно не­правильно; его развитие и творческие достижения объясня­ются зацикленностью на детской фазе развития. Символ также понимается неправильно и, скажем, поэзия сводится к "магическому инфантилизму", поддерживаемому "всемогу­ществом мысли".

Недостаточно будет заключить, что ключ к фундамен­тальному пониманию не только человека, но и всего мира, следует искать в отношениях между творчеством и символической реальностью. Только когда мы поймем, что символы отражают более сложную реальность, чем та, кото­рую можно втиснуть в рациональные концепции сознания, мы сможем полностью оценить способность человека к соз­данию образов. Рассматривать символизм в качестве ран­ней стадии развития рационального, концептуального соз­нания, означает опасно недооценивать создателей симво­лов и их функции, без которых человечество не смогло бы существовать, да и было бы недостойно существования.

Мы не отрицаем того, что в определенные моменты при­земляющий анализ творческого и нетворческого человека открывает подлинные факты. Личностные факторы имеют большое значение при лечении больных людей и при написании биографий людей творческих. Но анализ творчес­кого процесса начинается именно там, где заканчивается приземляющий анализ, - с расследования связей между личностными факторами и архетипическим содержимым, то есть содержимым коллективного бессознательного. Только благодаря этим связям индивидуум может стать творческим человеком, а его работа приобрести значимость в глазах коллектива. Приземляющий анализ творческого процесса и творческого человека не только неверен, но и представляет опасность для культуры, ибо не дает творческим силам воз­можность сбалансировать цивилизацию сознания, усиливает одностороннее развитие индивидуального сознания и сталкивает, как индивидуума, так и цивилизацию, в пропасть невроза.