Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

выражает еще и какую-то идеологему, интеллектуальный дискурс, как принято

говорить. На что было смотреть на Западе? На распадающиеся компартии?

На выродившихся новых левых? На социал-демократов, которые перестали

быть социал-демократами?

Спасительным был момент 1999 года, потому что, с одной стороны, наш

дефолт привел к идейному краху либерализма, а затем и социальному краху.

Наш сформировавшийся к этому времени средний слой был настроен на социальный

проект либерализма, а после этого начал критически осмысливать

и переоценивать этот проект. С другой стороны, на Западе начинается подъем

нового движения, которое связано с антиглобализмом. Опять совпали

две фазы - наша собственная и западная. Общество, так или иначе, вышло

из фазы социальной дезорганизации. Люди нашли себя в двух местах. Тот,

кто работает в банке, попал в средний слой, начал понимать свои интересы

и выстраивать социальные связи. Кто-то попал на заводы, которые заработали.

То есть появился какой-никакой, но рабочий класс. Система образования

также перестроилась и начала обретать некоторую связь с новой реальностью.

Довольно сложную и противоречивую, но стало понятней, например,

куда могут пойти выпускники, появился спрос на определенные дисциплины,

выстраивается заново системы мотиваций. Теперь, более или менее стало

понятно, против кого сопротивляться. Ведь в ситуации хаоса, броуновского

движения, когда бегают фигурки по полю, никакого сопротивления нет.

Организованное сопротивление было невозможно, а теперь возникала другая

ситуация. Но ныне поле расчищено и появились очаги, редуты нового

сопротивления, которые уже осознанно и осмысленно держат свои позиции.

Посмотрим на то, что сейчас происходит в системе образования: борьба

с неолиберализмом ведется системой институтов, которые за эти 15 лет уже

отстроились. Они защищаются, может быть пока еще и не очень эффективно.

Защищаются, сознавая, что они делают.

- Но это же коммерческая система…

Понятно, ведь они же адекватны новой реальности - в этом залог их эффективной

защиты. если бы они были сейчас неадекватны, что бы они делали?

Ну, предлагали бы проект улучшения этой реформы, допустим…

- Зачем системе, которая думает о продаже статусов, думать об образовании?

Вы тут, кстати, неправы. Система образования очень четко расслоена,

и реальное сопротивление оказывают как раз те, кто не связан с продажей

статусов. Особенно провинциальные вузы. Те из них, которые распоряжаются

статусами не высокоценными. Самое большое сопротивление оказывают

провинциальные вузы, которые готовят детей из деревни, которые не имеют

перспективы на большой статус. А вот МГУ может много кричать, но делать

ничего не будет.

- Вы действительно считаете, что провинциальные вузы способны на сопротивление?

Они на уровне саботажа очень эффективны. Вот я следил, что сейчас происходило

в Пензе - они реформу просто убили. По крайней мере - на первом

этапе. Там должны были сливаться университеты. Но такое ощущение, что

им слить ничего не удалось. Пенза - интересный регион: достаточно сельский,

вузы с крайне низким рейтингом. Им ничего не светит. И они твердо

и жестко отстаивают свои интересы. Слияние двух университетов они оттягивают

бюрократическими затяжками, проволочками, зная, куда нажать, где

и что не выполнить. Раньше даже саботаж был неэффективным, ведь схема

была новая, а люди не знали, как ее можно успешно саботировать. А сейчас

система отлажена и люди знают, как ей сопротивляться. В обществе вырос

уровень социальной адекватности. Сформировался социум, который знает,

где он живет. И это хорошая предпосылка для развития левого движения,

поскольку первое условие левого дискурса - это адекватное понимание капиталистического

мира.

Но проблемой стали как раз представители той части интеллектуального

сообщества, которое отстроилось в 90-е годы на гребне этого броуновского

движения, которые как-то законсервировались: так или иначе они социали

зировались, обрели финансы, структуру. Поэтому мы имеем КПРФ, «Родину

», как такой политтехнологический проект, который сделан старыми средствами,

старыми инструментами и на основе старых идей. Или газета «Завтра

», которая после 2000-го года не отражает ничьих интересов, но которая

построена на основе связей, отношений, финансовой поддержке, сложившихся

на протяжении полутора десятилетия. Эта закостеневшая реальность,

сложившаяся в 90-х, препятствует появлению и формированию нового интеллектуального

пространства.

- Если об этом говорить в контексте кризиса идентичности левых, как сегодня левые

друг друга опознают? По риторике, по врагам, по позитивным идеалам.

Я уже сказал, что все вернулось к схеме прямого обращения к западной

реальности, которая тоже изменилась, стала более богатой. Любопытно, что

на протяжении 90-х было две группы левых. Условно говоря, старые и новые.

Скажем, те, кто свои идеологемы возводил к 1917-му году, понятому через

призму «Краткого курса истории партии». Там для троцкистов места не было.

Но могли быть сталинисты или брежневисты, или же меньшевики (социал-

демократы), в старом понимании. Люди пытались взять «Краткий курс»