Сборник стихотворений и рассказов

В первом вагоне ехал экзаменационный штаб: приемная комиссия, прислуга, сейфы с опечатанными пакетами заданий. Экзаменаторы, отставные генералы с большими заслугами, были рады случаю показать свой опыт, щегольнуть в мундирах и орденах. Следующий за штабным вагоном пульмановский «люкс» предназначался для кадетов аристократического Корпуса штаб-офицеров связи имени князя Михаила. Это место в составе было одной из двух последних дворянских привилегий, оставшихся с давних времен. Второй привилегией было то, что «придворная рота» всегда занимала свой вагон раньше соперника и поэтому совершала ночной марш-бросок по короткому маршруту к более близкой платформе.

Партнеры аристократов по выпускному бою, счастливые пассажиры третьего облупленного зеленого вагона, — юнкера Ударно-пехотного училища, парни грубые, но честные и преданные, как раз и сидели сейчас вокруг «мышовки» под присмотром Абрахамса и сонно давили бледную моль на полевых гимнастерках.

Абрахамс любил своих ребят. Он сам когда-то прошел их путь и знал, что будет с ними дальше. Не все дотянут до легкой и почетной преподавательской службы. Не все. Никто, пожалуй... Ну, один, два... Сейчас их не стоило дергать стойками и построениями. Задача предстояла непростая. После загрузки обеих рот окна в поезде будут затемнены и опечатаны. Абрахамс и командир «дворняг» получат задания. Высадка будет произведена в разных точках линии, причем каждая группа будет стараться сбить противника с толку, топоча на остановках по вагону и выкрикивая команды. После высадки (молча и на цыпочках) надо будет выйти к условной «базе пришельцев» и первыми захватить ее. Да увильнуть на этом пути от разведки противника. Или «уничтожить» ее.

Да не попасть под условный огонь.

Да не опоздать.

Да много еще чего.

Лучшим для себя исходом пехотинцы считали прямое столкновение с противником на подходах к «базе». Условия экзаменов допускали рукопашный бой третьей степени, а уж при виде загорелых и исцарапанных пролетарских кулаков «дворняги» сразу поджимали хвосты!

Абрахамс с удовлетворением вспоминал статистику выпускных боев. Он повесил свою старую фуражку с неуставной офицерской кокардой на нижнюю ветвь «мышовки» и прислонился зябнущей спиной к ее теплому пульсирующему стволу.

Солнце поднималось со стороны города там, где сходились на горизонте рельсы, теперь уже не ржавые, а золотые.

Солнце поднималось, и навстречу ему на Мышином Дереве раскрывались все новые и новые коконы. Несколько мышат на той ветке, где висела фуражка Абрахамса, уже вовсю вертели носами, раскачивались и тянулись растопыренными лапками к нагретому солнцем черному козырьку.

«Еще прожрут...» — меланхолически подумал капрал. Склонность к анализу подтолкнула его к формулировке альтернативы: «Да нет, не прожрут...», а затем и к постановке задачи: «А вот поглядим! Фуражка старая, чего жалеть?» Увлеченный зооботаническим опытом, Абрахамс не заметил, что в конце линии появился поезд. Да, впрочем, его и не было видно достаточно долго. Слепящее солнце уже полностью вышло из-за края земли и покатилось по рельсам вместе с поездом. Скоро, однако, пути их разошлись. Солнце безмолвно полетело по воздуху вверх и в сторону, а поезд все громче и громче застучал под гору на раздерганных стыках. Скоро этот стук прорвался сквозь густой слой мышиного писка и проник в сознание ученого капрала. Да еще машинист дизеля взвизгнул гудком на всю долину и совсем уж разрушил стройную цепь его рассуждений.

Времени до подхода поезда оставалось катастрофически мало. Абрахамс бегом кинулся к своим «пешкам», стал будить их, поднимать, строить, совсем забыв про фуражку и свой смелый эксперимент.

Эта забывчивость и суетливость при встрече экзаменационных генералов наверняка стоили бы капралу его легкой и почетной службы, но Судьба, так вольно играющая человеком военным, передумала и сменила гнев на милость.

Уже сонная рота пехотинцев оцепенело стояла на перроне.

Уже выставлены были вперед и вверх согнутые в локте руки и сжаты кулаки (традиционный салют пехоты).

Уже Абрахамс понял, что он «без головы» и ему «некуда» будет отдавать честь.

Уже зашторенный штабной вагон прополз мимо строя.

Уже показались в раскрытых окнах «люкса» наглые ухмылки аристократов.

Уже послышались первые шуточки по поводу лысины Абрахамса...

И тут Судьба напряглась в праведном возмущении, размахнулась и изо всех сил хлестнула по розовым необветренным рыльцам будущих штабных крыс колючей лапой Мышиного Дерева!

Та самая ветвь, на которой висела фуражка капрала и извивались самые зрелые подопытные дендраусы, зацепилась за штандарт, укрепленный у переднего тамбура «люкса», и теперь, распрямившись, прошлась серым веником по его окнам.

Фуражка капрала Абрахамса, награжденная вместе с хозяином боевым комплектом наград второй степени, «Крестом задора» и «Большой алюминиевой звездой», первой ринулась в бой!