Сборник стихов

Поступок неба — снегопад.
Поступок женщины — рыданье.
Капризов двух и двух услад
вот совпаденье и свиданье.

Снег, осыпаясь с дальних лун,

похож на плач, и сходство это
тревожит непроглядный ум
и душу темную предмета.

Слеза содеяна зрачком,

но плач-занятье губ и тела.
Земля и женщина ничком
лежали, и метель летела.

Отар Чиладзе Сон

Земля мерещится иль есть.
Что с ней? Она бела от снега.
Где ты? Все остальное есть.
Вот ночь — для тьмы, фонарь — для света.

Вот я — для твоего суда,

безропотно, бесповоротно.
Вот голос твой. Как он сюда
явился, боже и природа?

Луна, оставшись начеку,

циклопов взор втесняет в щелку.
Я в комнату ее влеку,
и ты на ней покоишь щеку.

Отар Чиладзе Белое поле

Я крепко спал при дереве в окне
и знал, что тень его дрожащей ветви —
и есть мой сон. Поверх тебя во сне
смотрели мои сомкнутые веки.
Я мучился без твоего лица!
В нем ни одна черта не прояснилась.
Не подлежала ты обзору сна
и ты не снилась мне. Мне вот что снилось:

на белом поле стояли кони.

Покачиваясь, качали поле.
И все раскачивалось в природе.
Качанье знают точно такое
шары, привязанные к неволе,
а также водоросли на свободе.

Свет иссякал. Сморкались небеса.

Твой облик ускользал от очевидна.
Попав в силки безвыходного сна,
до разрыванья сердца пела птица.
Шла женщина — не ты! — примяв траву
ступнями, да, но почему твоими?
И так она звалась, как наяву
зовут одну тебя. О, твое имя!
На лестнице неведомых чужбин,
чей темный свод угрюм и непробуден,
непоправимо одинок я был,
то близорук, то вовсе слеп и скуден.
На каменном полу души моей
стояла ты — безгласна, безымянна,
как тень во тьме иль камень меж камней.
Моя душа тебя не узнавала.

Морис Поцхишвили Ферзевый гамбит

Следи хоть день-деньской за шахматной доской —
все будет пешку жаль.
Что делать с бедной пешкой?
Она обречена.
Ее удел такой.
Пора занять уста молитвой иль усмешкой.

Меняет свой венец на непреклонный шлем

наш доблестный король, как долг и честь велели.
О, только пригубить текущий мимо шлейф —
и сладко умереть во славу королевы.

Устали игроки.

Все кончено. Ура!
И пешка, и король летят в одну коробку.
Для этого, увы, не надобно ума,
и тщетно брать туда и шапку, и корону.

Претерпеваем рознь в честь славы и войны,

но в крайний час —
навек один другому равен.
Чей неусыпный глаз глядит со стороны?
И кто играет в нас, покуда мы играем?

Зачем испещрена квадратами доска?

Что под конец узнал солдатик деревянный?
Восходит к небесам великая тоска —
последний малый вздох фигурки безымянной.