О боль, ты — мудрость. Суть решенийперед тобою так мелка,и осеняет темный генийглаз захворавшего зверька.В твоих губительных пределахбыл разум мой высок и скуп,но трав целебных поределыхвкус мятный уж не сходит с губ.Чтоб облегчить последний выдох,я, с точностью того зверька,принюхавшись, нашла свой выходв печальном стебельке цветка.О, всех простить — вот облегченье!О, всех простить, всем передатьи нежную, как облученье,вкусить всем телом благодать.Прощаю вас, пустые скверы!При вас лишь, в бедности моей,я плакала от смутной верынад капюшонами детей.Прощаю вас, чужие руки!Пусть вы протянуты к тому,что лишь моей любви и мукипредмет, не нужный никому.Прощаю вас, глаза собачьи!Вы были мне укор и суд.Все мои горестные плачидосель эти глаза несут.Прощаю недруга и друга!Целую наспех все уста!Во мне, как в мертвом теле круга,законченность и пустота.И взрывы щедрые, и легкость,как в белых дребезгах перин,и уж не тягостен мой локотьчувствительной черте перил.Лишь воздух под моею кожей.Жду одного: на склоне дня,охваченный болезнью схожей,пусть кто-нибудь простит меня.
Пейзаж
Еще ноябрь, а благодатьуж сыплется, уж смотрит с неба.Иду и хоронюсь от света,чтоб тенью снег не утруждать.О стеклодув, что смысл дутьятак выразил в сосульках этих!И, запрокинув свой беретик,на вкус их пробует дитя.И я, такая молодая,со сладкой льдинкою во рту,оскальзываясь, приседая,по снегу белому иду.
Зима
О жест зимы ко мне,холодный и прилежный.Да, что-то есть в зимеот медицины нежной.Иначе как же вдругиз темноты и мукидоверчивый недугк ней обращает руки?О милая, колдуй,заденет лоб мой сновацелебный поцелуйколечка ледяного.И все сильней соблазнвстречать обман доверьем,смотреть в глаза собаки приникать, к деревьям.Прощать, как бы играть,с разбега, с поворота,и, завершив прощать,простить еще кого-то.Сравняться с зимним днем,с его пустым овалом,и быть всегда при немего оттенком, малым.Свести себя на нет,чтоб вызвать за стеноюне тень мою, а свет,не заслоненный мною.