Сборник стихов

Я в них входил, как бы входил в туман в горах сванетских, чтобы там погибнуть, и все-таки я их не мог покинуть, и я плутал в них и впадал в обман.

Так погибал я в облаке твоем. Ты догадалась - и встряхнула ситом, пахнуло запахом земным и сытым, и хлеб ячменный мы пекли вдвоем.

Очаг дышал все жарче, все сильней. О, как похожи были ты и пламя, как вы горели трепетно и плавно, и я гостил меж этих двух огней.

Ты находилась рядом и вокруг, но в лепете невнятного наречья, изогнутою, около Двуречья тебя увидеть захотел я вдруг.

Чуть не сказал тебе я: "О лоза, о нежная, расцветшая так рано..." В Сванетии не знают винограда, я не сказал. И я закрыл глаза.

Расстались мы. И вот, скорей старик, чем мальчик, не справляюсь я с собою, и наклоняюсь головой седою, и надо мной опять туман стоит.

Верни меня к твоим словам, к рукам. Задуманное облакам поведай, я догадаюсь - по дождю, по ветру. Прошу тебя, поведай облакам!

ДЕВЯТЬ ДУБОВ

/Число девять считалось в народе магическим (девять дорог, девять гор, девять корней и т.д.). Девять дубов - символ непоколебимости, силы, долговечности народа. Девять плит Марабды - девять могил братьев Херхеулидзе, героически погибших в битве при Марабде./

Мне снился сон - и что мне было делать? Мне снился сон - я наблюдал его. Как точен был расчет - их было девять: дубов и дзвов. Только и всего.

Да, девять дэвов, девять капель яда на черных листьях, сникших тяжело. Мой сон исчез, как всякий сон. Но я-то, я не забыл то древнее число.

Вот девять гор, сужающихся кверху, как бы сосуды на моем пути. И девять пчел слетаются на квеври, и квеври тех - не больше девяти.

Я шел, надежду тайную лелея узнать дубы среди других лесов. Мне чудится - они поют "Лилео". О, это пенье в девять голосов!

Я шел и шел за девятью морями. Число их подтверждали неспроста девять ворот, а девять плит Марабды, и девяти колодцев чистота.

Вдруг я увидел: посреди тумана стоят деревья. Их черты добры. И выбегает босиком Тамара и девять раз целует те дубы.

Я исходил все девять гор. Колени я укрепил ходьбою. По утрам я просыпался радостный. Олени, когда я звал, сбегали по горам.

В глаза чудес, исполненные света, всю жизнь смотрел я, не устав смотреть. О, девять раз изведавшему это не боязно однажды умереть.

Мои дубы помогут мне. Упрямо я к их корням приникну. Довезти меня возьмется буйволов упряжка. И снова я сочту до девяти.

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ О СЕРАФИТЕ

Во время археологических раскопок древней картлийской столицы Армази, близ Мцхеты, была обнаружена гробница юной и прекрасной девушки -Серафиты, чей облик чудом сохранился до наших дней в своей живой прелести. В гроб ее проник корень гранатового дерева, проскользнувший в кольцо браслета.

РАЗДУМЬЯ О СЕРАФИТЕ

Как вникал я в твое многолетие, Мцхета. Прислонившись к тебе, ощущал я плечом мышцы трав и камней, пульсы звука и цвета, вздох стены, затрудненный огромным плющом.

Я хотел приобщить себя к чуждому ритму всех старений, столетий, страстей и смертей. Но не сведущий в этом, я звал Серафиту, умудренную возрастом звезд и детей.

Я сказал ей: - Тебе все равно, Серафита: умерла, и воскресла, и вечно жива. Так явись мне воочью, как эта равнина, как Армази, созвездия и дерева.

Не явилась воочью. Невнятной беседой искушал я напрасно твою немоту. Ты - лишь бедный ребенок, случайно бессмертный, но изведавший смерть, пустоту и тщету.

Все тщета! - я подумал. - Богатые камни неусыпных надгробий - лишь прах, нищета.

Все тщета! - повторил я. И вздрогнул: - А

Картли? Как же Картли? Неужто и Картли - тщета?

Ничего я не ведал. Но острая влага округлила зрачок мой, сложилась в слезу. Вспомнил я - только ель, ежевику и благо, снизошедшее в этом году на лозу.

И пока мои веки печаль серебрила, и пугал меня истины сладостный риск, продолжала во веки веков Серафита красоты .и бессмертия детский каприз.

Как тебе удалось - над убитой боями и воскресшей землею, на все времена, утвердить независимый свет обаянья, золотого и прочного, словно луна?

Разве может быть свет без источника света? Или тень без предмета? Что делаешь ты! Но тебе ль разделять здравомыслие это в роковом заблужденье твоей красоты!

Что тебе до других? Умирать притерпелись, не умеют без этого жить и стареть. Ты в себе не вольна - неизбывная прелесть не кончается, длится, не даст умереть.

Так прощай или здравствуй! Покуда не в тягость небесам над Армази большая звезда, всем дано претерпеть эту муку и благость, ничему не дано миновать без следа.

ЗОВУ СЕРАФИТУ

Не умерла, не предана земле. Ты - на земле живешь, как все. Но разве, заметив боль в пораненном крыле, не над тобою плакал твой Армази?

О, как давно последние дары тебе живая суета дарила! С тех пор я жду на берегах Куры, н засухой опалена долина.

Не умерла. И так была умна, что в спешке доброты и нетерпенья достиг твой шелест моего гумна: вздох тишины и слабый выдох пенья

Что делаешь? Идешь? Или пока тяжелым гребнем волосы неволишь? Не торопись. Я жду тебя - века. Не более того. Века всего лишь.

Еще помедли, но приди. Свежа н не трудна твоя дорога в Мцхету. Души моей приветная свеча уже взошла и предается свету.