Свет иссякал. Сморкались небеса. Твой облик ускользал от очевидна. Попав в силки безвыходного сна, до разрыванья сердца пела птица. Шла женщина - не ты! - примяв траву ступнями, да, но почему твоими? И так она звалась, как наяву зовут одну тебя. О, твое имя! На лестнице неведомых чужбин, чей темный свод угрюм и непробуден, непоправимо одинок я был, то близорук, то вовсе слеп и скуден. На каменном полу души моей стояла ты - безгласна, безымянна, как тень во тьме иль камень меж камней. Моя душа тебя не узнавала.
Морис Поцхишвили
ФЕРЗЕВЫЙ ГАМБИТ
Следи хоть день-деньской за шахматной доскойвсе будет пешку жаль.
Что делать с бедной пешкой? Она обречена.
Ее удел такой. Пора занять уста молитвой иль усмешкой.
Меняет свой венец на непреклонный шлем наш доблестный король, как долг и честь велели. О, только пригубить текущий мимо шлейф и сладко умереть во славу королевы.
Устали игроки.
Все кончено. Ура! И пешка, и король летят в одну коробку. Для этого, увы, не надобно ума, и тщетно брать туда и шапку, и корону.
Претерпеваем рознь в честь славы и войны, но в крайний час
навек один другому равен. Чей неусыпный глаз глядит со стороны? И кто играет в нас, покуда мы играем?
Зачем испещрена квадратами доска? Что под конец узнал солдатик деревянный? Восходит к небесам великая тоска последний малый вздох фигурки безымянной.