Сборник стихов. Том 2

За китов в одиночный пикет.

Я побыл бы с ним вместе, но врач

Прописал не стоять, а идти.

Я услышал: "ОК, very much,

О китах поболтаем в пути."

А еще через 200 шагов

К нам прибился смешной мальчуган.

Оказался он очень толков,

У него был в кармане наган.

И студентка, в руках акварель,

А под трепетным сердцем дитя.

Оно там уже пару недель.

Она это не знала. Хотя…

И совсем пожилой гражданин,

Он когда-то был сам – китобой.

И за ним еще кто-то один,

И за ним еще кто-то другой.

Был на скейте лихой экстремал

И кумир тренировочных рамп,

Пару кличек он тут же мне дал -

"10 000 шагов", "Форест Гамп".

Разносили по городу слух

К нам ручьями стекался народ,

Мы прошли шагов тысяч до двух,

Появился вверху вертолет.,

Я с пути повернул бы домой

Уже сделав 5 000 шагов,

Только тот, кто шел следом за мной

Пристыдил за людей и китов.

10 000 шагов позади.

Впереди на дороге заслон,

О китах и не зная почти

Под присягой погон за погон.

Дальневосточный кот

Рыбацкая деревня. Дом на сваях

До середины съеденных водой,

Мостки – причалы в лодочных сараях

От дома в обе стороны стеной.

В одних из них распахнуты ворота,

Под потолком развешенная снасть,

Сеть на ремонте – тонкая работа,

Для пальцев солью съеденных – напасть.

Воздух в носу на вкус сушеной рыбы,

Дух мидий, позабытых день назад,

Не годные в еду и "за спасибо",

По их скорлупам мухи бороздят.

Рыбацкий кот лежит на солнцепеке,

Сморил на дрему княжеский обед,

Кефаль сверкая плещется в протоке,

Ленивому до рыбы дела нет,

Глаз не ведет, хвостом не зазывает,

Рыбешке этой кот предпочитает

Не беспокоить сон по пустякам.

Пусть перебьется что-то рыбакам.

Они бедны, состарены работой,

Обветрены штормами лица их,

Не балованы солнечной погодой

В широтах на безветрие скупых.

Едва, раз в год, улов зашедшей семги

Еще их держит в этих берегах

Застрявших, пудом соли в селезенке.

Они, как рыбы в собственных сетях.

Знать, эту жизнь так сотворили боги:

Дальневосточный краб всегда на дне,

Рыбак Дальневосточный – на волне,

Дальневосточный кот – на солнцепеке.

Героями не рождаются

В России все наоборот.

Героем стать нет инструментов,

Как перед стартом самолет

Во рвах, ежах и спецагентах

На взлет не наберет разбег.

Но пилотируем Навальным

Пойдет со взлетом вертикальным.

На что способен человек?

Обыкновенный мирный блогер,

Не Шрек, не Энакин Скайвокер,

Взбил как болтушку звездный клан.

Оно все всплыло на экран.

И вот, как сериал, запоем

Мы смотрим-смотрим, сперло дух,

То, что Навальный молвил вслух,

Рожденный будучи героем.

Пришельцы

В двенадцать ночи в поселке ночь.

Громоотвод, луна и тени,

Ни лай, ни стук, ни скрип ступени.

Ни ветер, спрятавшийся прочь.

От мертвой тишины невмочь.

Мерещится, хрустят колени,

И на руке, как на измене

Колотит маятником "swatch".

Вдруг яркий свет. Пришельцы? Сталкер?

Нет. Милицейские мигалки

Плясать ступили в хоровод.

Регулировочные палки

Как жала тянутся вперед

Как шершни жадные на мед.

Оратор

Душевно убедительную фразу

Не записав забыл. Взамен ее

С трибуны льется только суровьё

Бодяжных слов под сладкую гримасу.

Минута за минутой, с четверть часа

Мы фразу ждем, не слушая чутье,

Напрасно, прозорливое свое,

Пойти в буфет пролить стакан Шираза.

А тот, все говорит и говорит,

Как на току глухарь, не видя зала,

Холеный и напыщенный на вид.

Очнулся. Это где-то прозвучало:

"Смотри, оратор, публика сбежала,

Не задержался даже трансвестит".

У Каланчевской платформы

Даже не спят, а сладко дрыхнут сони

Со сновидениями в голове,

Бомжи на гладко выбритом газоне

У Каланчевской станции в Москве.

В босые ноги въелась чернь под кожу

Цвета дорог, до самой до кости,

Распластанные, как на царском ложе,

Попавшемся случайно по пути.

В тени от крон холеных лип не жарко.

Дремотой сщурен самый бдящий глаз.

Сравнить с животными сафари парка

Невольно просится, в их тихий час.

Шум от Москвы внизу, как колыбелька

Мамаши хлопотливой морит в сон,

Будь отпуска денек, уж где неделька,

Лег прикорнуть и я бы на газон.

Сердце гопника

Банка пива по пути,

С галстуком рубашка,

Сердце гопника в груди,

Словно, в клетке пташка.

Позади давным – давно

Подворотни – драки,

Три напёрстка – казино,

Мусора‘ – собаки.

Нет отвисших у колен

Шаровар на кеды,

У мочой залитых стен

Под плевки беседы.

Не в карманах кулаки,

Не таят заточку,

Строят домик у реки

Для жены и дочки.

Смотрит солнце на газон

В плитку тротуара,

Что за звуки? Это звон -

Хипстера гитара.

Сердце гопника как гром

Застучало в уши.

Как собака за котом

Броситься бы. Ну, же!

Раскроить слащавый фас,

Растоптать гитару,

Ну, же! Нет. Не в этот раз.

Дней, так, через пару.

Перед закатом

Бывает тишина перед закатом,

Всё останавливается когда.

Туманом покрывается вода,

Отодвигая берега куда-то.

И только звук, один, в пределе взгляда

Идет из ниоткуда в никуда.

Это звучит, возможно, пустота

Или отлив, сползающий в фарватер.

Так хорошо, что ничего не надо,

Только бы слушать, слушать этот лад,

Как колыбельную из звездопада.

Разрушит идиллический закат,

Как ледяной водою из ушат

Ружейный залп и пушек канонада.

Русская мечта

Американская мечта.

В шесть лет на крышках лимонада

Свой первый доллар. В двадцать два