СБОРНИК: СТРАННИК. ПРИТЧИ И РЕЧЕНИЯ

Если б ты знала, дорогая Мэри, как радуется мое сердце, когда ты рассказываешь о своей работе. – например, в последних письмах. Мне часто хотелось говорить о твоей работе, как о форме Жизни, творящей Жизнь; но я сдерживал себя, считал, что ты не хочешь этого. А сейчас, когда это исходит от тебя, я чувствую, что свершилось нечто значительное. Когда мы встретимся, мы подробней поговорим об этом, но не как о чем-то новом – нет, а как о старом, воплотившемся заново.

Я всегда считал, Мэри, что Откровение не что иное, как открытие некой стихии в нас, в нашей большей сущности, той, которая знает неведомое нам и ощущает то, чего нам не дано ощутить. Развитие – просто познание этой большей сущности...

МейЙ Зияде

Нью-Йорк, 9 ноября 1919

...«Пророк» – книга, которую я задумал тысячу лет назад, но до конца прошлого года не написал ни одной главы. Что еще сказать тебе об этом Пророке? Он – мое второе рождение и первое крещение. Он – та единственная идея, которая делает меня свободным перед лицом солнца.

Этот Пророк создал меня прежде, чем я создал его, написал меня до того, как я замыслил его написать, и к молчании вел меня за собою семь тысяч фарсахов, прежде чем остановиться, чтобы продиктовать мне свои желания и стремления...

Михаилу Нуайме

Бостон, 1922

...Твои «аскетические» мысли во всем схожи с моими. Я давно уже мечтаю о хижине, о небольшом саде с источником воды. Помнишь Юсуфа аль-Фахри? Помнишь его мрачные мысли и ослепительное пробуждение? Помнишь, какого он был мнения о цивилизации и цивилизованных людях?

Я говорю, Миша: будущее поселит нас в хижине на склоне одной из долин Ливана. Эта фальшивая цивилизация натянула струны нашего духа до предела, еще немного и они порвутся. Мы должны уехать прежде, чем это случится. Но нам нужно запастись терпением до самого отъезда. Мы должны быть терпеливыми, Миша...

МейЙ Зияде

Нью-Йорк, 3декабря 1923

...Что сказать тебе в ответ на твои слова о «Пророке»? Эта книга – лишь малое из того многого, что я видел и вижу каждый день в молчаливых сердцах людей и в их душах, тоскующих по слову. Не было на земле человека, кто мог бы создать что-либо один, сам по себе, вне всяких связей с другими. И сегодня среди нас не сыщется такого, кому бы достало сил сделать больше, нежели записать то, что ему говорят люди, но так, чтоб им это было невдомек.

«Пророк», Мейй, лишь первая буква в слове. Прежде я мнил, будто это слово – мое, во мне и от меня, и потому не мог произнести первую букву; эта невозможность вылилась в род недуга, пронзила болью мою душу, словно опалила огнем. Вот тогда, по воле Божией, открылись мои глаза и я увидел свет, отомкнулся слух и я услышал, как люди произносят эту первую букву, отверзлись мои уста и я повторил ее вслед за ними: повторил в ликовании и радости, ибо впервые познал, что люди суть всё, а мое стоящее особняком «Я» – ничто. Тебе, как никому другому, понятно, сколько в этом было свободы, облегчения и покоя, тебе, как никому другому, знакомо, что чувствует тот, кто внезапно оказался за пределами тюрьмы собственной заточенной личности!

И сейчас ты, Мейй, ты, моя взрослая малышка, помогаешь мне вслушаться в звучание второй буквы и ты поможешь мне произнести ее и будешь вместе со мной всегда!

Халиль

ПРИМЕЧАНИЯ

В России Дж.Х.Джебран издавался не раз. Честь открытия Джебрана русскому читателю принадлежит академику И.Ю.Крачковскому (1883–1951). Первые известные переводы из Джебрана на русский язык относятся к лету 1919 г., когда И.Ю.Крачковский подготавливал однотомник сочинений писателей сиро-американской школы в своих переводах. Сборник должен был выйти в серии памятников арабской словесности издательства «Всемирная литература», основанного М.Горьким в Петрограде. Джебрану в сборнике отводилось особое место – И.Ю.Крачковский намеревался издать в полном виде книгу «Слеза и улыбка», отрывки из рассказов «Безбожник Халиль» и «Безумный Иоанн» и девятую главу повести «Сломанные крылья» («Между Христом и Астартой»). Однако обстоятельства сложились так, что впервые его переводы из Джебрана увидели свет лишь после его смерти, в книге «Арабская проза» (М., 1956). С тех пор они переиздавались и дополнялись все новыми публикациями из архива академика.

В последующие два десятилетия сочинения Джебрана печатались в антологиях и альманахах. Отдельными изданиями вышли две его прозаические книги – «Сломанные крылья» (1962) и «Слеза и улыбка» (1976) в переводах В.Волосатова. Однако до последних лет известна была главным образом его ранняя проза. Настоящий том избранных произведений Джебрана, представляющий в возможно полном виде и позднего Джебрана периода его творческой зрелости и включающий все жанровые формы, к которым он обращался, призван обогатить представление читателя о различных этапах пути и разнообразных сферах приложения творческих сил ливанского писателя, философа и художника.