Сборник цикла ТЕМАТИКИ

День прошел еще быстрее и проще, чем предыдущий. Софочка сказала, что Матвею новый режим идет на пользу, и лучше бы ему следовать советам врачей и есть смузи.

– Дался вам этот смузи! – возмутился Матвей. Он прекрасно помнил, что в двенадцать ночи хохотал над анекдотом Шурика про «сабмиссивные гены». Какой уж тут режим.

Дело было, конечно, в Глебе, и Матвей не собирался от этой мысли отмахиваться – слишком уж очевидно. Только вот ничего хорошего в ней не было, и по всему выходило, что через двадцать девять дней все вернется на круги своя. Кардиолог будет квохтать над своими аппаратами, Зинаида – отнимать ложки со сметаной, а Софочка посоветует слетать на Бали.

– Я вас в кино сегодня решил отвезти, – Глеб снова был на месте Антона, и Матвей понял, что ничего другого не ожидал. Черт с ним – пускай будет кино.

Фильм он так и не увидел – смотрел вперед, но боковое зрение выхватывало профиль Глеба, и за полтора часа Матвей успел выучить линии наизусть. Взгляд задерживался на ресницах, морщинках в уголках глаз и губах – руки чесались коснуться хоть чего-то. Двадцать девять дней, если подумать, не такой уж маленький срок. Еще вчера утром никаких мыслей о Глебе в голове не было, а теперь даже оглушительный грохот воюющих за свободу туземцев не способен сбить с толку. В голове только настойчивый парень с фигурой божества из страны, где мужчины любили мужчин.

– Однажды вы все равно решитесь, – сказал на ухо Глеб, когда пошли титры, – я бы хотел в этот день быть рядом. Глупо будет, если вы решитесь, а я уже улечу.

Матвей обернулся и увидел те самые внимательные глаза, которые казались слишком спокойными и слишком цепкими. В этих глазах была уверенность и дружелюбие. Казалось, они предлагают что-то само собой разумеющееся, вроде совместной прогулки в парке или «пропустить по кружечке». Шеф машинально облизнул губы, и только потом понял, как это выглядело – отстранился и стал собираться к выходу. Глеб пошел первым, скользнул в узком проходе и на пару секунд оказался прижат к коленям шефа. Матвей посмотрел перед собой, усмехнулся и поднял взгляд – сверху на него смотрел улыбающийся парень.

– Однажды вы все равно решитесь.

Шеф отвернулся и понял, что улыбается.

12. УХОДИ

Прошла целая неделя с того дня, как Глеб покинул свою альма-матер. Матвей ходил на работу, вечерами развлекаясь на разных концах столицы: они сходили в театр на «Белую гвардию», бросили монетки возле Красной Площади, даже пытались есть в ресторане без света и пару раз зашли в разные клубы Криса, то ли чтобы сравнить, то ли чтобы не мозолить глаза одним и тем же людям. Выходные провели в кругу «семьи», развлекали историями Зинаиду, спрашивали у Сени, где он учился и как докатился до жизни телохранителя. Они все словно ожили, перестав воспринимать реальность, как череду обыденных фактов, и Матвей не мог поверить, что совершенно забыл про сердце, что его почти не волнуют объемы продаж нового препарата, что баба Зина бегает по квартире, расставляя вазы с чайными розами.

Семь дней сказки – вечером воскресенья Матвей сидел в своей комнате возле окна и украдкой курил тонкие дамские сигареты, в которых никотина было недостаточно даже для убийства сверчка. Ему просто нравилось сидеть, опираясь о подоконник, глядя в фиолетово-желтое небо столицы, прислушиваясь к шуму города.

Нахлынули воспоминания, от которых он отмахивался уже много лет. В этих воспоминаниях Кирюша был его лучшим другом, они иногда выбирались на рыбалку и брали с собой жизнерадостного пацаненка Андрея. Если Андрей ухитрялся поймать рыбу, он верещал, как девица, бегал по траве с трепещущей добычей в руках и грозился потащить рыбешку домой на уху. Кирюша забирал трофей, выпускал в воду и трепал сына по голове.

– Что ж ты все никак не решишься? – спрашивал он порой у лучшего друга, а Матвей, смущенно улыбаясь, говорил, что, в принципе, он-то давно решился, просто все никак не выходит.

– Целься лучше! – усмехался Кирюша, закидывая удочку, а Матвей гадал, почему у Настеньки до сих пор нет детей.

Потом-то стало понятно, что благоразумная Настасья решила пить таблетки, не мешая бурную жизнь бизнесмена с тяжкими буднями молодых родителей. Так и ушла без ничего, ни денег, ни ребенка не забрала.

Вспомнились мать с отцом, какими они были до предательства Кирилла. Мама, звездочка советской интеллигенции, цитировала вслух Бродского, а суровый пролетарий папаня чинил на кухне стулья и комоды. С ними было хорошо. Наверное, если бы жизнь сложилась иначе, Матвей был бы счастлив.

В дверь постучали.

Матвей обернулся, уверенный, кого увидит, и не ошибся – Глеб стоял в проходе, прижимая к груди пару бутылок пива.