Сборник забытой фантастики №7. Субспутник

Было, насколько я мог судить (мне не пришло в голову посмотреть на часы), около половины одиннадцатого, когда меня вывел из полудремы странным шумом, который я на мгновение не смог распознать. Однако он разбудило меня окончательно, и теперь я был совершенно бодр. Я ждал повторения звука, вскоре я услышал его снова, и на этот раз я узнал звук. Это было хрюканье, обычное хрюканье свиньи. Если оно чем-то и отличалось от знакомых звуков, доносящихся из свинарников, в тот момент я этого не услышал, хотя звук действительно показался мне обычным здоровым хрюканьем. Насколько я помню, моими единственными чувством стало легкое изумление, не столько потому, что я услышал хрюканье свиньи (которая, возможно, вырвалась из своего загона и направилась к озеру), сколько потому, что звук исходил с озера, а не с земли.

В звуке плещущейся воды нет ничего такого, что могло бы напугать человека. И все же там, у озера, когда холодная морось намочила мои руки и лицо, я вздрогнул, услышав этот шум.

Уилсон, прислонившись спиной к сломанной ветке, крепко спал (хотя он клялся, что это не так), и я как раз собирался разбудить его, когда, подобно звуку сирены океанского лайнера, самый ужасный рев, который я когда-либо слышал, разорвал ночной воздух там, в темноте, чуть не раздробив мои барабанные перепонки.

Это заставило меня подняться на ноги, а что касается Уилсона, то, если бы мне не посчастливилось схватить его пальто, когда он стал исчезать внизу, среди ветвей хвойного дерева, то то, что случилось с ним позже, могло бы случиться с ним этой ночью.

Я только-только восстановил свое душевное равновесие и вернул Уилсона в безопасное место, когда звук вновь повторился. И я знал, что это был тот же самый кричащий звук, который мы слышали все время. И я также знал, что этот звук был каким-то образом ответственен за прискорбные исчезновения наших жильцов, и я знал, что источник этого звука был огромных размеров.

Было бы трудно адекватно описать мои чувства, когда я сидел, скорчившись, на нашей не слишком надежной платформе, вглядываясь в черную тьму, пытаясь обнаружить, что это было за существо, издавшее сотрясающий душу крик. Я чувствовал страх, но помимо страха было что-то еще, что-то от еще не случившегося ужаса, возможно, предчувствие какого-то ужасного происшествия. И когда плеск раздался ближе, мне пришлось проявить большое самообладание, чтобы удержаться от того, чтобы как можно быстрее отпрянуть от этих ветвей и убраться подальше от этого района. А Уилсону, я полагаю, было еще хуже, потому что у него стучали зубы и он был нем от страха.

Затем плеск сменился другим звуком, на этот раз свистящим, всасывающим звуком, похожим на тот, который издает весло, с силой протаскиваемое по воде. Чем бы ни было это существо, оно плавало не так, как плавает обычное животное, двигая ногами, а скорее на манер тюленя — гребя ластами. И оно направлялось к северной оконечности озера.

Когда звук от его движений по воде донесся прямо перед нами, я смутно различил, как расплывчатую черную тень на фоне стены черноты, огромное, волнообразное тело. Я не мог разглядеть его форму, потому что было недостаточно света, но я знал, что оно было огромно, и, когда я подумал об этом в связи с ужасными криками тех несчастных мужчин и той беспомощной женщины, мышцы моего горла сжались и, мне не стыдно в этом признаться, слезы наполнили мои глаза. Уилсон, по-видимому, придерживался того же направления мыслей. Он был почти невозмутим и сидел на ветке, ковыряя кору пальцами и повторяя снова и снова: "Бедная девушка! Бедная девушка!" Когда я больше не мог этого выносить, я встряхнул его и заставил заткнуться.

Когда последняя тень монстра исчезла, мы с трудом выбрались из нашего стесненного положения, выползли на берег и направились домой, вокруг северной оконечности озера, надеясь получить еще один и, возможно, более четкий вид монстра. Но больше мы его не видели. Возможно, он изменил свой курс или, что более вероятно, нашел себе укрытие.

Я не любитель выпить, но когда мы добрались до дома и Уилсон налил себе крепкую порцию ликера, я попросил его налить и мне. И мы очень нуждались в этом напитке, потому что мы были довольно сильно потрясены.

Наше обычное время отхода ко сну давно миновал, но нам совершенно не хотелось спать, хотя, вероятно, в силу привычки я предложил лечь. Уилсон, однако, к моему большому тайному удовольствию, отказался рисковать и даже мечтать об этом.

"Нет, сэр! — сказал он. — Я не собираюсь снимать одежду и спать".

Итак, выпив еще по одной, мы набили трубки и приготовились ждать рассвета.