Сборник забытой фантастики №7. Субспутник

Внутри здание было полностью выложено белой плиткой, с просторными, сверкающими залами, в которых царила атмосфера санитарии. Но, как и во всем, что делал Бриттлстоун, эта белизна была скорее игрой на впечатлительность, чем фактором, способствующим здоровью. Известно, что белый цвет оказывает неблагоприятное воздействие на организм выздоравливающих. Гораздо полезнее какой-нибудь успокаивающий цвет, предпочтительно тот, который нравится самому пациенту. Кабинет был великолепно и со вкусом обставлен, с действительно красивыми гобеленами и коврами. За столом красного дерева сидела высокая, худощавая женщина с удивительно жестким лицом. Она подняла глаза при моем появлении и испытующе посмотрела на меня.

Когда я подошел к стойке регистрации, она безапелляционно сообщила мне, что посетители допускаются только по четвергам. Затем она вернулась к своей работе. Такой прием сильно разозлил меня, поскольку она еще не узнала о цели моего визита и наверняка мой медицинский саквояж должен был подсказать ей, что я врач.

– Это профессиональный визит, – сказал я сурово. – У меня здесь пациент, и меня срочно к нему вызвали.

– О, это другое дело, – поправилась дама.

Она сделала паузу.

– Кого вы хотите увидеть?

– Мистера Харта. Не будете ли вы так любезны показать мне его комнату?

– Сначала вам придется повидаться с доктором Бриттлстоуном. Он находится в своей лаборатории, комната 105. Я покажу вам где это.

В этот момент в дверях появился сам Бриттлстоун. Увидев меня, он слегка вздрогнул, и мимолетное выражение того, что могло читаться как тревога или раздражение, промелькнуло на его лице. Затем он с улыбкой двинулся вперед.

– Ну-с, доктор, – сказал он. – Вот это действительно сюрприз. Я не ожидал вас увидеть так скоро. Значит, вы получили мое сообщение?

Вспомнив, что Харт отправил свое письмо тайком, я кивнул.

– Да. И естественно, я сразу же прибыл. У вас есть какая-нибудь теория относительно причины рецидива мистера Харта?

Бриттлстоун, казалось, на мгновение растерялся. Он пристально изучал меня.

– Должен признаться, нет, – медленно ответил он. – Однако, я думаю, что "коллапс" было бы лучшим выражением. Мистер Харт, похоже, страдает от чрезмерной апатии. Конечно, я сразу заподозрил, что у него был острый приступ несварения желудка, а позже я испугался, что у него могло развиться какое-нибудь злокачественное заболевание. Но я провел тщательное обследование и могу сказать, что он совершенно здоров. Поэтому я вынужден думать, что он страдает от перенапряжения. Он тоже немного перестарался, доктор. Вопреки моему совету, и вы можете быть в этом уверены. В первый день, когда он встал с постели, он прошел много миль. Конечно, я ошибся, позволив ему взять надо мной верх. Но, – Бриттлстоун осуждающе улыбнулся, – ему довольно трудно противостоять. Пойдемте, и я отведу вас к нему.

Внешне совершенно дружелюбный, Бриттлстоун без умолку болтал, ведя меня по широкому белому коридору. У меня сложилось стойкое впечатление, что он не был ни озадачен, ни встревожен Хартом, что он расценивал его недомогание просто как усталость. Его больше интересовало описание санатория, который он пообещал показать мне, как только я увижу Харта. Перед открытой дверью комнаты в правом крыле он остановился.

– Он здесь, доктор.

Я вошел первым, и как только переступил порог, я все понял. Харт лежал на спине, его лицо было спокойным, глаза закрыты. На его лице была усталость, которая уже медленно исчезала. Я слишком часто бывал в присутствии смерти, чтобы не почувствовать её. Бриттлстоун, казалось, это тоже понимал. На его лице отразились удивление и тревога. Я подошел к кровати и взял Харта за руку. На его запястье не было никаких признаков пульса, а плоть была холодной.

– Что… что… – заговорил Бриттлстоун взволнованным голосом. – Неужели он…

– Он мертв, – ответил я, глядя на него с негодованием, которое, возможно, было неоправданным.

– Где мистер Брэнд? – спросил я.

– Но почему… – Бриттлстоун подошел к кровати и схватил мертвеца за руку. Затем он позволил ей упасть. – Он должен быть где-то поблизости. Я найду его.

Он поспешно вышел из комнаты. Его странное поведение и сильное волнение показались мне чрезвычайно странными и больше соответствовали реакции близкого родственника, чем врача. Вскоре он вернулся с Джоном Брэндом, секретарем-адвокатом Харта. Тем временем я тщательно осмотрел мертвеца и не нашел никаких зацепок относительно причины его смерти. Когда Бриттлстоун и Брэнд вошли, я осматривал левую руку трупа. Я обнаружил, что она усеяна следами иглы для подкожных инъекций. Коротко кивнув Брэнду, я указал на это Бриттлстоуну.

– Вводился ли морфий пациенту с вашего разрешения, доктор?

– Ну, да, – поспешно ответил Бриттлстоун. – В течение последней недели он часто испытывал боли. Он совершенно не мог спать по ночам. Я был вынужден дать ему успокаивающую дозу.

– Я не знал об этом, – сказал я, строго глядя на врача. – И вы не говорили мне об этом, доктор. Что было причиной этой боли?

Бриттлстоун нервно поджал губы.