Сборник "Змееныш"

Еще одна арка. За ней — женоподобное чудовище, терзающее привязанного к столбу мужчину. Женщина-страсть, женщина-боль, женщина-смерть. Впрочем, мужчине нравилось это; ему нравилась боль и ему нравилось обещание наслаждения. Дилгус вдруг узнал в мужчине самого себя. Вернее, он мог бы быть таким, если бы не горб и преждевременная старость. Странный условный идеал, сыгравший злую шутку с его сердцем! Оно защемило от того, что он осознавал собственное уродство. Горбуну нестерпимо хотелось остаться здесь — и пусть его наказывает проклятая фурия; в конце концов, его судьба была намного злее, чем эта самка!..

Он сделал шаг в сторону, и картинка дрогнула, оживая. Но тут лицо Регины повернулось к нему, и широко раскрытые глаза уставились на него. Этот взгляд из потусторонней могилы стал цепью, удержавшей Дилгуса от следующего опрометчивого шага. Течение подхватило его и понесло дальше…

Мир пустоты. Никаких людей, никаких существ и соответственно — никакого зла. Все битвы давно закончились, все страсти давно отбушевали. Летаргия безграничной власти… Опустевшие замки, горы ненужных сокровищ, неуничтожимое искусство… Религия отыгравшего Бога. Брошенная колода. Отсутствие будущего и бессмысленность любых пророчеств. Это успокаивало разум и неприкаянную душу. «Выбирай, Дилгус!» — взывал умиротворенный прах. Тихо пересыпался песок вечности… Потом все было зачеркнуто черной завесой стены…

А вот корабль, плывущий к неведомым берегам. Дилгус мог бы быть его капитаном. Он снова молод, красив, его чресла наполнены похотью. Его ждут новые земли и темнокожие женщины, не знающие стыда. Непередаваемое ощущение свежести и молодости, стоившее во много раз дороже всего, что он видел раньше. Шут заплакал во тьме галереи, но сам не подозревал об этом. За мгновение радости, испытанной в голубом просторе, он отдал бы все. Даже… Оракула Востока. Сердце ныло от щемящей тоски по несбыточному. Впрочем… все могло сбыться в этом месте истинного волшебства. Дилгус разгадал тайну исчезновений.

Не было ничего удивительного в том, что Чилис затерялся где-то здесь. Галерея миров дарила столько искушений, манила такой красотой и таким уродством, что раздирала на части детскую душу, да и взрослую тоже.

Чилис, Чилис… Где ты бродишь теперь или где лежат твои кости? Обрел ли ты свой рай, к которому тебя неудержимо потянуло, и ты забыл обо всем?..

Вдруг Дилгуса словно ударило что-то. Он увидел под аркой свою комнату в восточной башне замка. Реальность, в которой ничего не изменилось. Все предметы остались на своих местах. Никаких сомнений — это была ЕГО комната в замке Левиур. Последнее искушение. Продолжить жизнь, начавшуюся с клетки, изуродовавшей тело. Жизнь, не обещавшую ничего, кроме страданий и, вероятно, бессмысленной смерти. Решать нужно было сейчас — приближался темный край арки, неумолимо зачеркивавший возможности. Дилгус сжал зубы, пытаясь справиться с болью. Требовалось редкое мужество, чтобы добровольно остаться стариком-уродом и согласиться доиграть заведомо проигранную партию.

Шут всегда считал себя трусом, прикрывавшим свою робость цинизмом и наглостью. Сейчас он тоже боялся. Но не герцога, шуремитов или оборотней. Он боялся самого себя — своих будущих сожалений, упреков, проклятий…

Закрыв глаза, он отогнал страх. Оракул Востока подрагивал в его руках. Он чувствовал, что это радостная дрожь предвкушения. Колдовское создание было бы радо вернуться в свой мир. Дилгус шагнул под арку, и двери вечности навсегда захлопнулись за его спиной.

Оказавшись в комнате, он стремительно обернулся, но увидел только стену с длинными рядами полок. Облачко потревоженной пыли оседало вокруг него…

Дилгус открыл большой ящик, в котором хранил свой секстант, и опустил в него земмурский сосуд. Лицо Регины медленно ушло в глубину. «Мне нравится темнота», — вспомнил он ее слова и закрыл крышку.

Шут прислушался к голосам и шуму, доносившимся со двора. Он запер свою комнату и отправился вниз. Посещение галереи забрало все его силы, и сейчас он был не в состоянии думать и вспоминать о ней.

Снаружи занимался рассвет. Вдобавок десятки факелов разгоняли сумерки. По двору замка метались разбуженные слуги герцога и одуревшие от собственного лая псы. В этой суматохе трупы, устилавшие плиты, выглядели вполне обыденно. Горбун увидел нескольких оборотней, стоявших возле герцогской кареты, а потом и самого герцога, хмурого, насупившегося, отдававшего отрывистые приказы.

Изображая заспанного дурачка, Дилгус направился прямо к нему. Остановился и безмятежно встретил подозрительный взгляд Левиура.

— Что случилось, дядя? — спросил он, расплываясь в глупой улыбке.

Огромный, обтянутый перчаткой кулак герцога стремительно надвинулся из темноты и отправил Дилгуса в царство бесчувственности и спокойствия.

Глава двадцать первая Разговор с мертвой головой

Когда он очнулся, наступило холодное пасмурное утро. Он лежал на остывших камнях, а вокруг суетились слуги, убиравшие трупы. Сильно болели разбитые губы и раненая рука, во рту остался привкус крови.