Сборщик душ

Закончив дело, он быстро принял душ, прыгнул в поезд и помчался на работу, в Исследовательский центр – обширный комплекс, расположенный глубоко под улицами Нового Нью-Йорка. Папочка Куртуазы достал ему назначение в невероятно престижный Комитет по Перемещению, на который взвалили задачу умопомрачительной важности: найти в безбрежности космоса подобную Земле планетку, куда смогут переселиться Семейства, когда у Солнца через несколько миллиардов лет закончится срок эксплуатации. Работа оказалась не то чтобы слишком обременительная – большую ее часть все равно делала техническая бригада финитиссиум. Члены комитета (вроде того же Бенефиция) в основном занимались чтением отчетов (которых в упор не понимали), писали или приказывали писать за них докладные записки (которых никто или почти никто не читал), но в основном играли в голографические игры, загруженные в ментбокс по корпоративной рассылке. Да, это была самая тупая и скучная работа на свете, зато ужасно престижная и, между нами, всего в одном шаге от самого могущественного органа Республики – Комитета по надзору за поведением, возглавляемого самим Омниномом и сосредоточившего в своих руках силу самой жизни. Короче, того самого, в котором Бенефиций до смерти хотел заседать.

Где он уже благополучно заседал бы, если бы не одно «НО». Одно никем не озвученное, но всеми хорошо понимаемое «но».

Прошло четыре года после свадьбы, а брак до сих пор не принес плодов.

И ведь нельзя сказать, чтобы узы святой матримонии были особенно прочны среди Семейств. Редко когда браку удавалось пережить больше четырех-пяти Переносов. У Бенефиция это была шестнадцатая жена, а Омнином мог похвастаться более чем четырьмя десятками. Но, как гласит пословица, брак кончается – дети остаются. Ребенок Куртуазы – его ребенок – будет законным пополнением клана, и, как его отец Бенефиций, навечно станет звеном династической цепи Спулов. Союз с Куртуазой может себя исчерпать (и наверняка исчерпает), но дети от него никуда не денутся. Именно с этой – и единственной – целью он и приударил за дочерью Спула. А пока детей у них нет, его положение остается уязвимым.

Он уже много раз подкатывал с этим к жене. Да что там, он только об этом и говорил. Но чем больше он говорил, тем меньше она слушала.

Я пока не готова, отвечала она. Еще лет через десять-двадцать. И я еще слишком молода. И вообще, куда нам торопиться?

Слишком уж давить он не решался. Положим, сама Куртуаза умом не блистала, но у нее достаточно братьев и сестер (в том числе двоюродных), тетушек и дядюшек, которые как раз блистали и вполне могли заподозрить (если еще не заподозрили), что он женился на ней не с самыми честными намерениями.

В тот день Бенефиций обедал с приятелем по пансиону, уже двести семнадцать лет служившим в Комитете по исследованиям и развитию. Приятеля звали Кандид Шит. Они некоторое время не виделись, так что в ресторане пришлось заново представляться. Шутка ли, столько тел сменилось.

– Хотел спросить, как там твоя охота на акул, – довольно натянуто заметил Кандид, – но, вижу, нужды в этом нет. Ты стал выше. Думал, тебе нравится максимум шесть футов два дюйма.

– Куртуаза – пять и девять. Она хотела что-нибудь минимум на шесть дюймов выше.

– А я всегда остаюсь в пределах своего первого роста. Ну, плюс-минус полдюйма.

– Это еще почему?

– Потому что я прижимистый. Не люблю менять весь гардероб с каждым новым телом.

Обед выдался нетяжелый: омары, стейки, спаржа в сливочном соусе с овощами фри, торт-безе с мороженым и, заказанные спонтанно, пышки с голубикой, которые доставили только под послеобеденные сигары.

– Пышки? – удивился Кандид.

– Я их обожаю. – Бенефиций впился в одну и испытал легкое разочарование. До Джорджианиных им было как до Луны. – Как тебе зубы?

– Какие зубы?

– Вот эти.

– Довольно синие.

– Это от голубики. Я про размер говорю. Думаешь, слишком большие?

– Кто-то явно думает, что да.

– Я только что перенесся. Вряд ли Омнином выдаст новое разрешение на основании размера зубов.

– Если Куртуаза попросит, то даст.

– Думаю, она не откажется.

– Если ей интересно, у меня есть одна примочка как раз на случай слишком больших зубов. Прототип только что отправили на тестирование.

– И что же это?

– Просто отличная штучка. Мы ее разработали в сотрудничестве с Комитетом по Целостности Брака для укрепления и продления супружеской верности. Если вкратце, программа подключается к зрительной коре мозга и накладывает голографическое изображение на лицо супруги – или на чье угодно лицо, если на то пошло…

– Голографическое изображение чего?

– Не чего, а кого. Кого хочешь. Предположим, ты слегка втрескался в коллегу по работе или в приятельницу, да хоть в старлетку из телешоу. В кого угодно. Зачем рисковать разводом из-за маленького увлечения? Просто запускаешь программку, и вуаля! Вместо лица супруги ты видишь виртуальное. Ну, или, в твоем случае, Куртуаза может заменить твою текущую внешность на предыдущую, и к черту зубы, если они так уж оскорбляют ее эстетическое чувство!

– Звучит феерически, – признал Бенефиций.