Сборщик клубники

Полное имя совершенно не шло Каро. Я и раньше это замечала. Карола — это слишком обычно. Так звали хороших девочек. Однако у меня не было времени подумать об этом, потому что я была очень зла на газету и автора заметки, полной избитых выражений: достоверная информация, решительные действия, жертва…

Я много раз читала подобные материалы, но теперь не могла взять в толк, при чем здесь Каро. Все это было совершенно на нее не похоже. Один заголовок чего стоит: «Новая жертва похитителя цепочек». Страшная пошлость. Можно подумать, весь мир сидит в кинотеатре и следит за похождениями этого маньяка. Автор — некий Хайо Гиртс. Я позвоню ему, чтобы пристыдить. Или напишу. Когда-нибудь. Позже.

Мерли была в школе. Долго оставаться в квартире она теперь не могла. А я, наоборот, точно раненая кошка, пряталась и зализывала раны.

Я страшно скучала по Каро. Мне казалось, я ее вижу. На кухне, в ванной, в прихожей, сидящей на моем стуле. Я слышала ее смех. Чувствовала аромат ее духов.

Мы повсюду натыкались на ее вещи: ее расческа; зубная щетка; купальный халат; туфли, которые она сбрасывала у входа и отшвыривала куда придется; журналы, которые она читала; ее йогурт в холодильнике. Ни мне, ни Мерли не хватало духу зайти в ее комнату. Мы заперли ее, оставив ключ в замке. Все было так, будто кто-то написал на двери невидимыми буквами: «Каро умерла».

Меня преследовали видения ее смерти. Как это случилось?

Одна. В муках ужаса.

Я упрекала себя, лихорадочно вспоминая, чем была занята в тот момент, когда мою подругу убивали. Я тогда поехала на мельницу после съемок программы о моей матери. Я играла роль дочери знаменитости, я послушно улыбалась в камеру, терпеливо отвечала на вопросы. А еще этот оператор. Я не хотела на него смотреть, но мои глаза так и шныряли вслед за ним. Мне льстило, что он тоже смотрит на меня. Может быть, Каро умирала, пока я строила ему глазки? Или это случилось позже, когда я лежала в своей старой кровати на мельнице и сочиняла сценарий фильма, в котором мы с оператором играем главные роли.

Я оставила газету на кухонном столе, пошла к себе в комнату и бросилась на кровать с таким ощущением, что сплю и вижу сон, но не могу проснуться, потому что мозг окутан им, точно ватой. Отупение сковало мои мысли.

Каро умерла. Ее убили. Ничто другое не шло на ум. Наверное, я еще в шоке. Но сколько это может продолжаться?

Берт с недовольной гримасой развернул газету. Зачем он вообще читает эти заметки? Что бы ни случилось, пишут всегда одно: города и деревни всегда охвачены страхом, а полиция, как всегда, бездельничает.

Он сталкивался с этим репортером пару раз, но даже лицо его не запомнил. Этот Хайо Гиртс задавал ему вопросы по протоколу и делал такие же выводы. Ему не важно было, что пишут в газетах, но зато шефу было важно. Берт подозревал, что по газетам шеф и составляет мнение о его работе, тщеславный фанфарон.

Берт допил кофе, поцеловал Марго и пошел в гараж. Дети уже уехали в школу. Берт накануне заработался и потому встал на час позже обычного. Элиас внушал ему, что без режима он заработает себе инфаркт. С тех пор как Берт по настоянию Элиаса бросил курить, он таскал с собой лишних семь кило веса. Неудивительно при его сидячей работе и нерегулярном питании. Обычно он перехватывал какой-нибудь бургер в закусочной или кафе, с майонезом, текущим из-под сыра и ветчины. Пустые калории, много жира, мало клетчатки. Не то чтобы он сам слишком задумывался о своем образе жизни, но Элиас не давал ему забыть об этом, да и Марго тоже. Вот уж кто всю жизнь следил за своей диетой!

Машина завелась с третьей попытки. Зажигание, наверное, барахлит. Либо это симптом более серьезных неполадок. Его машина с самого начала доставляла им много хлопот, ремонт обходился в целое состояние.

По пути Берт морально готовился к встрече с шефом. Тот, конечно, станет размахивать газетой, стучать ею по столу с покрасневшим от ярости лицом — еще один потенциальный инфарктник. Берт готов был поспорить, что давление у шефа зашкаливает.

Хорошо, что у него запланирована встреча с родителями Каро, так что долго выслушивать истерику шефа ему не придется. Они предпочли сами приехать в полицию, и он их хорошо понимал, ибо со второй попытки ему удалось проникнуть к ним в квартиру.

Маленькая кухня была завалена грязной посудой. Обои и шторы пожелтели от табачного дыма. Синие клубы дыма поднимались с кофейного столика в гостиной. Берт насчитал там шесть разномастных кошек. Мать Каро, пышная растрепанная женщина, без остановки курила, поглаживая черного кота, развалившегося рядом на диване. Ее муж шагал туда-сюда по комнате.

— Я знала, что-то случится, — твердила она как заведенная.

Поскольку ничего другого Берт не смог от нее добиться, он предложил встретиться еще раз.

— Только не здесь, — сказала ее мать и погрузилась в молчание.

Берт оценил достижение Каро, вырвавшейся из этой кошмарной обстановки. Сильная девушка. Он мог только догадываться, каково ей приходилось в детстве.