Сборщик клубники

На том мы и порешили. Его интересовало буквально все. Как Каро относилась к своей семье? Кто были ее друзья в школе? Подрабатывала ли она в свободное время? Был ли у нее постоянный бойфренд? Не замечали ли мы каких-нибудь странностей в ее поведении последнее время?

— Она чувствовала себя несчастной, — сказала я, — хотя недавно влюбилась. Там были проблемы.

И я рассказала ему об экстравагантном приятеле Каро. О том, как она боялась, что он гей, как, не зная его имени, она придумывала ему все время разные имена и что он просил ее подождать.

— Подождать? Чего?

— Ну… он… он не трогал ее, — промычала я, смущаясь необходимости рассказывать о таких вещах незнакомому человеку.

— А, понятно, — отвел глаза комиссар. — Когда они познакомились — Каро и ее приятель?

— Точно не знаю. Несколько недель, наверное. Даже не знаю, молод ли он. — На самом деле я горько сожалела, что не расспросила Каро о нем подробнее.

— И как часто они встречались?

Я пожала плечами.

— Раньше она никогда так не скрытничала. Мы с Мерли ни разу его не видели.

— То есть он никогда сюда не приходил?

— Нет, он провел здесь одну ночь, но на глаза нам не попался. А еще он запрещал ей рассказывать нам о нем.

— Но почему?

— Каро говорила, что он хочет сначала убедиться в том, что они любят друг друга.

Комиссар задумался. Поблизости завыла сирена — мимо промчалась полицейская машина либо «скорая помощь». Поздно. Никто уже не поможет Каро.

— У нее всегда были такие трудности?

— Ей никто не нравился, и потому она быстро бросала своих парней. Все искала настоящую любовь. И ей казалось, с новым бойфрендом она наконец нашла, что искала.

— Значит, он не нашел?

— Да, — кивнула я. — Она говорила, что ему, мол, тяжко приходилось в жизни и потому он такой робкий и осторожный.

— Где можно найти этого человека?

Хороший вопрос. Ах, если бы только знать!

— Понятия не имею, — ответила я, — о чем весьма сожалею.

Вопросы комиссара на этом не закончились. Далее он спрашивал, когда я в последний раз видела Каро, когда Мерли видела ее в последний раз, звонили ли мы ее родным, были ли необычные телефонные звонки в последние недели. А также не замечали ли мы чего-нибудь странного у нашего дома. Я отвечала как могла, пока у меня не начали дрожать руки от утомления. Заметив это, он распрощался и ушел. Деревянные ступени заскрипели под его шагами.

Я постучала в дверь Мерли. Она лежала на кровати, обняв подушку, и слушала музыку.

— Он ушел? — спросила она голосом полным слез.

— Да, только что.

— Хорошо. Извини, что я бросила тебя одну, Ютта.

— Да ладно, все в порядке.

— Узнала что-нибудь новенькое?

Да, узнала. Примерное время смерти Каро — от полуночи до трех часов утра. И еще кое-что. Что похороны в понедельник. Все это я сообщила Мерли шепотом, не имея духу произнести в полный голос.

Мерли ткнулась лицом в подушку и расплакалась, а я легла рядом и обняла ее. Так мы и лежали некоторое время.

— Знаешь, что сказала мне Каро в последний раз, когда мы виделись? — спросила Мерли. — Она обозвала меня форменной дурой. — Мерли рассмеялась сквозь всхлипы. — Из-за Клаудио. Совсем не в духе Каро, верно?

— Да уж… что-то не припомню, чтобы она любила читать мораль.

— А тебе? Что она сказала тебе в последний раз?

— Она… она сказала — спасибо, мол, ты настоящий ДРУГ.

— Но, Ютта! — Мерли вытаращила глаза. — Ведь она с тобой прощалась!

— Ну нет уж, это совпадение. Она просто рассказывала мне об этом своем бойфренде, как она любит его и будет любить до гроба.

— Что?

— Ну знаешь: пока смерть не разлучит нас. Прямо так и выразилась.

Мерли снова зарыдала.

— Думаешь, у нее было предчувствие?

Нет, я так не думала. Хотя, возможно, ее подсознание увидело что-то такое, чего не замечали глаза.

— Слушай, Мерли, — сказала я, — мы должны найти его.

— По-твоему, это он? — прошептала она, цепенея от ужаса.

При этих словах меня, наконец, прорвало — слезы так и хлынули из глаз. Мерли обняла меня за плечи.

— Надеюсь, что нет, — всхлипнула я, — но он может пролить свет во тьму.

Ага, пролить свет во тьму. Меня можно было поздравить: я заговорила, как героини в детективах у моей матери.

Когда он ехал обратно, шоссе было закрыто из-за аварии, и весь транспорт двигался по объездным проселочным дорогам, не приспособленным для этого. У Берта разболелась голова, засосало под ложечкой. Он догадался выключить радио, и тогда напряжение немного спало. Порой ему хотелось сменить работу — чтобы не нужно было общаться ни с единой живой душой. В горле драло после всех этих разговоров, глаза щипало. Нервы болели от усилий, когда он пытался сосредоточиться и понять, что ему говорят. Дочь фрау Тальхайм была, пожалуй, приятной собеседницей, а вот ее подруга Мерли — та еще штучка. Ее поведение заставляло заподозрить, что совесть у нее нечиста. Хотя, может быть, безо всякой связи с убийством Каро. Но так или иначе, за ней стоило присматривать.