Сброд

Сказав это, он крепко обнял Духовлада, и трижды поцеловал его, по древнему обычаю ругов. Тот не сопротивлялся, но чувствовал себя неловко: всеобщее внимание к его персоне пугало молодого бойца. Он смотрел на разбоев, поднимающих ковши, рога и чаши (кто, что сумел раздобыть), наполненные мёдом, за его здоровье и долголетие, и ему почему-то показалось, что ничем хорошим это не кончится. Тем не менее, ему ничего не оставалось, кроме как, натянуто улыбаясь, поднимать свою чашу в ответ.

День выдался облачным, так что солнце не жарило в хмельные головы, ухудшая состояние пьющих на свежем воздухе разбоев. Разгул набирал обороты: то тут, то там уже слышались песни, исполняемые нестройным хором заплетающихся языков. Леснику, наконец-то удалось перебить всех собак. Когда же он, тяжело дыша от длительной интенсивной нагрузки, приблизился к «застолью», то ему, в награду за долгое, зрелищное действо, вручили большой кусок сыра, объёмный ковш мёда, и… штаны, содранные с одного из мёртвых охранников. Последний подарок, особенно пришёлся «одичавшему» по сердцу. Отложив пока первые два, он радостно натянул на себя штаны, и стал прохаживаться взад-вперёд картинным широким шагом, возложив руки на пояс, а подбородок важно задрав вверх. Пьяные разбои вновь покатились со смеху, то и дело фонтанами выплёвывая мёд, дабы не подавиться в приступе хохота.

Опара, и, с каждым днём, всё более преданный ему Далибор, сидели отдельно, с понурым видом, в маленьком кругу своих сторонников. Просто кожей ощущалось, что среди разбоев царит настроение крайней благодарности Предрагу, и поддержит его сейчас, если что, подавляющее большинство. Опара лелеял надежду, что вскоре Предраг наделает ошибок, и впадёт в немилость у «воинства», вследствие чего слетит с места главаря. Следующим главарём, по расчёту Опары, должен был стать он сам. Причины, по которым он так думал, не имели ничего общего с расчётом на его умственные способности, лидерские качества, или любые другие способности, отвечающие такому высокому статусу. Определение главаря, ему представлялось некой очередью. Из-за близости к Туру, во времена главенства которого, он (как бы!) являлся вторым человеком в воинстве, Опара считал, что его очередь и так уже наступила, а подлый Предраг проигнорировал эту священную традицию, и пролез без очереди. Вообще, отличительной чертой Опары, бала страсть к всевозможным правилам, понятиям, классификациям, которые, правда, в его изложении носили необъективный и приземлённый характер. Он частенько бубнил, перечисляя, кто и как должен поступать в такой-то ситуации, кому положено делить добычу, кто кому должен подчиняться, и тому подобное. Его монотонные рассуждения, могли длиться часами, рождая целую прорву сухих, безжизненных «таблиц» и «формул». Это-то и подкупало Далибора, ещё не отделавшегося от юношеского максимализма, и воспринимавшего это утопическое видение жизни, как самую справедливую установку в мире. Идеалистическое стремление к порядку в его неопытном сознании, исказилось до безобразия под влиянием псевдообоснованных рассуждений ограниченного, но амбициозного неудачника, в котором Далибор видел своего идеологического наставника, и за идеи которого, искренне готов был сражаться и умереть.

Тем временем, на посту у ворот, царило завистливое уныние. Полтора десятка разбоев, стерегущих ворота, насупившись, наблюдали за весёлой попойкой своих соратников, то и дело, отвешивая язвительные комментарии. Каждый из них, в душе клялся себе, что никогда в жизни не простит Предрагу такого несправедливого отношения. Тяжёлые ворота до сих пор стояли нараспашку, и обиженно надувшаяся «стража», нарочно не закрывала их, считая это неким протестом со своей стороны. Увидев, что от пирующих отделился Предраг, и направляется в их сторону, часовые синхронно сделали вид, будто в сторону пьющих не смотрят. Предраг шёл повеселевшей, раскрепощённой походкой, а следом за ним, двое разбоев катили большую бочку. Подойдя к охраняющим ворота, главарь задорно воскликнул:

– Эх, негоже так! Все пьют, гуляют, а вы тут, как сиротки!.. Принимайте угощение! Выпейте и вы, за наши будущие победы!

К тому времени, как он договорил, двое разбоев, следующие за ним, уже докатили бочку, оставив лежать её на боку рядом с главарём, и обнявшись, покачиваясь, направились обратно к «столу». Часовые, радостно благодаря предводителя, бросились к бочке, и с трудом подняли её, установив на дно. Один из них, чтобы отплатить главарю за заботу своей добросовестностью, воодушевлённо предложил:

– Предраг, давай мы хоть ворота закроем!

– Успеется с воротами, – успокоил его главарь, по-отечески глядя, и радуясь сознательности своего подопечного – Жажду утоли сначала!