Сброд

Ближе к утру, разбои стали отходить ко сну, причём там, где сидели. Как будто неведомый мор катился по их рядам – люди оседали, будто мёртвые, прямо во время разговора друг с другом. Вот остались только пятеро бодрствующих… Четверо… Трое… И вот главарь уже крадётся, среди сплошных бесчувственных тел. Всё успокоилось: хмель, вступив в союз с усталостью, свалил всех. Но Предраг должен был убедиться: оставлять у себя за спиной вещи под вопросом, было не в его правилах. Наконец, железно удостоверившись, что кроме него бодрствующих больше нет, Предраг, осторожно продвигаясь в темноте, направился к телеге, на которой покоилась казна «Воинства Медвежьего». Достав ключи, которые теперь по праву старшинства хранились у него, главарь, на ощупь, нашёл нужный сундук, и открыл его. В ночной тишине предательски заскрипел замок, и лёгкий холодок пробежал по спине Предрага. Он даже замер на мгновение, напрягая во мраке глаза, и разглядывая неясные силуэты спящих вповалку разбоев. Всё спокойно, никто не разбужен… Главарь потихоньку поднял крышку сундука. Здесь, поверх остального ценного добра, лежали несколько не очень объёмных мешочков. Они были предусмотрительно подготовлены Предрагом заранее. Драгоценные камни, золотые и серебряные монеты: собирая эту «заначку», главарь едва сумел обуздать сводящую с ума жадность, втайне от всех копаясь в общих сокровищах, и отбирая наиболее ценное и компактное. Его алчным глазам всё казалось просто необходимым, но Предраг сумел взять себя в руки, и собрал всего несколько небольших мешочков, которые можно было не только без труда унести с собой, но и более или менее припрятать под рубахой. Он ни на секунду не обманулся мыслью, будто после того, как казна попадёт в руки княжьего тысячного, тот отдаст бывшему разбойному главарю какую-либо долю. Это требование, было выдвинуто Предрагом исключительно для поддержания доверия к своей решимости предать разбойное войско. Заявить тысячному, что он готов сделать это без какой-либо материальной награды, и главаря гарантированно ожидало бы недоверие в отношении чистоты его замыслов, а затем и пытки. Эх… не верят ныне люди в честность… Приходится обманом промышлять… Примерно об этом думал Предраг, закрепляя мешочки на поясе под рубахой. На первое время хватит, а там он, со своим то умом, заживёт как ему по праву полагается!

Забрав припасённые ценности, Предраг направился к стойлу. Зло сплюнув, предвкушая незабываемую поездку без седла, он стал тряпками обматывать копыта одной из лошадей. Закончив с этим, он накинул на неё поводья, и аккуратно повёл через двор к воротам. Обмотанные тряпьём копыта, приглушённо стучали по земле, но эта мера явно была излишней, так как окружающее пространство больше походило на поле боя, заваленное трупами, чем на спящий лагерь. Валявшихся повсюду разбоев, сейчас, наверное, не пробудили бы и внезапные громовые раскаты, а не то, что постукивание копыт по натоптанному грунту. Ворота так и стояли раскрытыми настежь. Подойдя к ним, Предраг бросил беспристрастный взгляд на группу часовых, так и заснувших вокруг большой бочки. Выйдя на широкую, хорошо проторенную дорогу, бывший главарь «медвежьего воинства», сорвал с копыт бесполезное тряпьё, и, едва сумев забраться на коня без стремян, рысью пустил его в сторону Кременца, согласно ранее примеченных ориентиров, описанных Волибором. Все люди, оставленные Предрагом позади, были для него делом прошедшим, потерявшим актуальность. Дальнейшая их судьба, по его мнению, зависела только от них самих. Тот факт, что он отдаёт беззащитных соратников на растерзание дружинникам, ничуть не терзал его совесть. Он полностью оправдывал себя тем, что разбои, со своими убогими чаяниями, всё равно, рано или поздно закончат жизни на копьях княжьих ратников, и если Предраг сумеет получить за счёт этого возможность на новую жизнь, то это наполнит их гибель хоть каким-то смыслом.

***

Утро для Духовлада началось ужасно. Проснулся он рано. Тело, как будто ни капельки не отдыхало, хотелось спать дальше, но глаза предательски отказывались смыкаться. Он поднялся с лежака, чуть не вступив в собственную рвоту, и качаясь, побрёл к выходу. Мысли были рассеяны, тело управлялось плохо, и к Духовладу вновь вернулась злость на самого себя. Выйдя на улицу, он полной грудью вдохнул свежий воздух. Пить хотелось неимоверно. Где взять воды, молодой боец даже предположить не мог. Зато повсюду стояли открытые, полупустые ёмкости с мёдом. Утолять жажду этим напитком Духовлад отказался наотрез, так как едва он об этом подумал, пустой желудок пригрозил резким спазмом, и последовавшей за ним отвратительной отрыжкой.

– Вода есть вон в том бараке – послышался бодрый голос слева от него.