Сброд

– Так вот, что я тебе скажу, Малыш: я в этом отряде ненамного дольше тебя, но кое-что о многих уже успел понять. Предраг – расчётливый человек. У него нет силы в руках, чтобы за счёт неё решать свои задачи, а значит не может быть и излишней в ней уверенности, толкающей других – более сильных – на опрометчивые поступки. Вот он узнаёт о возможной засаде, и всё равно рвётся в налёт, уповая на «честность Горана», который, якобы, ещё никогда не подводил. Но, при этом, в виде меры предосторожности, настоятельно рекомендует оставшимся скрыться из лагеря в неизвестном направлении. Так вот, я уверен, что когда в налёте открылась ловушка, Предраг даже не пытался сражаться, а сразу побежал сдаваться, вопя о своей полезности. То, что на тот момент, он не знал, где находятся остальные разбои, было его гарантией сохранения жизни! Он просто обязался привести нас в определённое место, а потом дать знать о том дружинникам. Конечно, в плен мог попасть не только он, и дружинникам пришлось бы выбирать, кому доверить такое дело, но, думаю, пары минут разговора с каждым, убедило бы любого, что Предраг – это самый надёжный вариант. А теперь смотри, что мы имеем: Предраг, вернувшись, становится главарём, и сообщает, что имеет новую цель для налёта. По его словам, добыча должна была быть такой богатой, что затмила бы все предыдущие наводки Горана, но что это за добыча, он не упоминал. Вот мы приходим сюда, и после успешного захвата выясняется, что это – медоварня! По своему опыту скажу, что ничего особо ценного здесь хранить не станут, оно здесь просто не нужно. Этот момент был прекрасно обыгран вчера Предрагом: все, во главе с ним, бросились искать ценности, а нашли хранилище с мёдом! На медоварне! Какая приятная неожиданность! Предраг предлагает всем «хлебнуть медку», и всё это «медвежье воинство», бездумно подхватывает эту идею. Наш главарь, проявляет показную предусмотрительность, публично назначив караул у ворот, чтобы никто не беспокоился о безопасности, вовсю отдаваясь хмельному веселью. Но к вечеру, этот караул уже пьянее всех остальных! Затем, Предраг всем твердит, что ты – его главный помощник, он повторяет это раз за разом, раз за разом, чтобы все знали: если даже нигде не видать самого Предрага, то есть ты, а ты – знаешь, что делать, или, как минимум, знаешь, где Предраг. Я уверен, что где-то под утро наш новый главарь, отправился доложить дружинникам, что всё готово. Так что, думаю, скоро они будут здесь.

Духовлад слушал, забыв о головной боли и тошноте. Мстивой говорил, а в сознании молодого бойца, сквозь гул похмелья, складывалась вся описываемая бывшим сотником картина. Теперь вещи, которые раньше не были заметны, стали вопиюще очевидны. Всё сейчас казалось настолько логичным, что даже как-то не верилось, будто всё это происходит наяву. Духовлад поднял свои мутные глаза, и, впившись ими во взгляд Мстивоя, спросил:

– Так что ты предлагаешь делать? Почему пристал со всем этим именно ко мне?

– Вариантов дальнейших действий всего два: взломать сундуки с казной, набрать золота с камнями, сколько нести сможешь, и в лес, по одному, чтобы не выследили. Хотя, дружине и тут, с этим пьяным кодлом работы хватит… Либо… В короткое время, привести здесь всех, или хотя бы большую часть, в чувство, и занять оборону.

– А чего ж ты до сих пор карманы не набил, да в лесу не скрылся? Друзей-товарищей у тебя здесь нет, ходишь всегда один, не разговариваешь ни с кем. Какое тебе дело до всех этих голодранцев?

– Никакого – хищно улыбаясь, подтвердил Мстивой – Хоть всех вас будут медленно на полосочки резать, я ни по кому плакать не стану. Меня интересует сохранность моей жизни, а сейчас её вернее всего спасти в составе этого… «воинства». Набрав денег, и сбежав в одиночку, далеко не уйдёшь. Придёшь в любой городок, на любой постоялый двор, золотую или серебряную монету покажешь – медяков-то в нашей казне не держат – и местная стража, через четверть часа будет знать, что в городишке объявился оборванец, драгоценными монетами рассчитывающийся. А эти скоты почище нашего брата (сотник кивнул в сторону выхода на улицу, где начинали потихоньку шевелиться, валявшиеся повсюду разбои) до чужого добра падки. Ещё и видимость законности, своему грабежу придадут, тьфу… Потому, мне более по сердцу здесь остаться, и попробовать отбиться. Вмиру меня всё равно не ждёт никто…

– Ты предлагаешь, с несколькими сотнями наших перепившихся разбоев, противостоять опытным дружинникам?! Да будь их хоть вдвое меньше нас – в чём я сомневаюсь – они бы и то нас одолели!..