Сброд

Послышались возгласы разочарования. Некоторые разбои, откровенно выражали недовольство тем, что «этот приблудный» позволяет себе командовать, но молчаливое одобрение присутствующего здесь главаря, заставляло их ограничиться невнятными возмущениями.

Мстивой повёл работника к бараку, в котором находился склад с готовым мёдом. Троица людей Ворона, всё ещё охранявших склад, насторожилась при приближении бывшего сотника, который, подойдя, попросил одного из стражей вынести ковш мёда.

– Атаман велел мёда никому не давать – категорически возразил тот, рефлекторно положив ладонь на рукоять меча.

– Это для него – кивнул Мстивой, на перепуганного работника – Поможет развязать ему язык. Нам всем нужно, чтобы он заговорил.

Страж, сомневаясь, вопросительно посмотрел на своих товарищей, но те сделали вид, будто их это не касается, мол: сам заговорил, сам и разбирайся. Тогда растерявшийся часовой, перевёл взгляд на Духовлада, который тут же одобрительно кивнул, благословляя мелкое нарушения распоряжения Ворона. Страж нырнул в глубину склада, и вернулся с объёмным ковшом, полным хмельного напитка. Взяв ковш из его рук, Мстивой сразу протянул его работнику:

– Пей! (Тот взял ковш в руки, всё ещё размышляя, как ему поступить, и сотник повторил с явной угрозой) Пей! Не заставляй заливать в тебя силой!

Тот, зажмурившись, припал к сосуду. Из-за спешки, по обоим уголкам его рта, побежали ручейки.

– Пей аккуратно! Или заставлю с земли слизывать! – пообещал сотник.

Работяга стал пить медленнее, и больше не проливал напиток. Боясь оторваться, он так и допил всё без остановки. Отобрав у него ковш и вернув его часовому, Мстивой повёл рабочего к одному из жилых бараков. Духовлад снова зашагал следом, сетуя на то, что со стороны его поведение (безмолвное преследование Мстивоя и его «языка») выглядит глуповато.

В бараке шарились несколько разбоев, в отсутствии возможности напиться, обыскивавших трупы охранников, до сих пор валявшихся повсюду неупокоенными. Мстивой грубо приказал им убраться, и те, недовольно бурча что-то себе под нос, поплелись на выход. Работник широко раскрытыми глазами смотрел на тела охранников, покрытые ужасными ранами. Они так и застыли в нелепых позах, а на их лицах, запечатлились ужасные предсмертные гримасы. Несчастный работяга был полностью поглощён зрелищем, забыв о том, для чего его сюда привели, но Мстивой быстро ему об этом напомнил, с помощью звонкой пощёчины, от которой тот вздрогнул так, как будто проснулся от кошмарного сна, и клипая глазами уставился на сотника.

– Ну, давай, рассказывай, в чём ты там так неуверен – сказал ему Мстивой, сверля суровым взглядом.

Отсутствие большого количества (живых) людей, и принятый на душу мёд, несколько успокоили «языка», и он стал излагать, благоразумно решив больше не раздражать собеседников пустой информацией о своих многочисленных сомнениях:

– Недели две назад, мимо нашей медоварни проходило войско. Большое войско, много дружинников. Они два дня простояли здесь, рядом, на отдыхе. С дюжину наших, отправили помогать им обустраивать лагерь. В общем, как помогать… Мы то, получается, всё и сделали, а они только ругались да подгоняли (по выражению лица Мстивоя, он понял, что жалоба его не вызвала ни капли сочувствия, и вспомнив о только что полученной пощёчине, от которой до сих пор горела щека, быстренько вернулся к сути). Так я, значит, тоже работал в их лагере. В общем, удалось мне подслушать разговор двух дружинников, думаю не простых, сотников наверное. Как я понял из разговора, это была дружина из Сталевлада, шла она к Кременцу, чтобы соединиться с остальными войсками Чёрного Края…

– Это что?! На нас со всего края дружину стянули?! – воскликнул Духовлад, почувствовав, как мороз прокатился по коже.

– Да ты что?! Нет!.. Наверное… – ответил сотник, которого тоже слегка покоробило от подобной мысли.

– Я, конечно, не уверен, – продолжил работник – Но они говорили, что вся дружина Батурия, пойдёт на Радовеж. Вроде как Смотрящий тамошний, бунт против князя нашего поднял, от того Батурий и собрал всю дружину, чтоб идти порядок, значит, наводить. Ну а как можно-то, поперёк власти княжеской идти? За такое даже всемилостивый Иса не простит…

– А чья это медоварня? – насторожившись, спросил сотник.

– Так известно! Светлейшего Княжьего Советника Феофана! – ответил работяга, искренне удивляясь, что кто-то может этого не знать.

– Это та, до которой от Кременца рукой подать? – уточнил Мстивой.

– Так известно! – мужик вновь удивился невежеству разбоев – Один день пути будет, ну может чуть больше. Я несколько раз бывал в крепости Светлейшего Князя – мёд в его погреба доставлял. И свежий, и хмельной. Величава, крепость-то, мощна!

Мстивой задумался. Через несколько минут, проведённых в тишине, он сказал Духовладу, как будто распоряжаясь: