Сброд

Привести разбоев в более или менее приемлемое состояние, удалось только во второй половине дня. Многие перенесли похмелье крайне тяжело. В толпах представителей «медвежьего воинства», собравшихся на Совет, пульсировал нестройный гул негодующих ворчаний: всем очень не нравилось, что попойка была настолько бесцеремонно прервана, и люди возмущённо выражали надежду, что не напрасно. Духовлад, как человек, с чьей «лёгкой руки» и начался весь сыр-бор, был безапелляционно уполномочен лично объяснить собравшимся, что именно случилось. Молодой боец, не имеющий большого опыта выступлений перед большим количеством людей, поначалу говорил неуверенно, не очень внятно, из-за чего послышалось несколько выкриков из толпы, усиленных бранью, и содержащих сообщение о том, что оратора плохо слышно. Это заставило Духовлада разозлиться на самого себя, и он немедленно преобразился. Голос его стал звонким, интонация уверенной, слова выговаривались чётко. Благодаря общению и учебным занятиям с Всесмыслом, молодой боец легко, без затруднений выражал свои мысли, и лаконично выстраивал предложения. Он повёл рассказ обо всём по порядку: о том, что Предраг исчез, о догадках насчёт его предательства ещё в том налёте, когда убили Тура. Постепенно он дошёл до предполагаемого плана беглого главаря, ввести своё воинство в глубокий запой, и в таком беспомощном виде отдать на растерзание дружинникам. Закончил он свою речь тем, что выразил уверенность в необходимости как можно скорее занять оборону, и сделать всё, чтобы дать отпор первому натиску дружинников, после чего с ними можно будет начать переговоры.

Речь Духовлада, произвела в рядах разбоев невиданный переполох: одни впадали в истерику, крича, что дни «медвежьего воинства» сочтены. Другие придерживались мнения, что всё это похмельный вымысел перепуганного сопляка. Третьи же, требовали продолжения попойки, и уже в ходе неё предлагали выносить решения. В ходе всеобщего галдежа, железно подтвердился факт пропажи Предрага, в результате чего, нервозность и истеричность охватывали всё больший процент собравшихся. В суматохе, сквозь бушующую страстями толпу, к Духовладу пробрался Опара, который стал гневно обличать парня перед разбоями:

– Я же говорил вам всем, что этот Предраг – лжец и предатель, но вы мне не верили! Этот щенок – его доверенное лицо! Ведь все помнят, как Педраг во время попойки говорил об этом через каждые десять минут! (По толпе прокатилась волна подтверждающих возгласов: уж это запомнили все, даже самые упившиеся) Они за одно, и нужно как следует прижать этого щенка, чтоб он раскрыл нам планы своего покровителя!

Духовлад с негодованием услышал, как толпа с готовностью поддержала это предложение. Теперь он сам себе казался полным идиотом. Молодой боец мог уйти вместе с Вороном, прихватив ещё и казну, которой бы никто не хватился ещё с неделю, оставив всё это пьяное быдло здесь, как отвлекающий фактор, который задержал бы дружинников, и позволил бы оторваться от преследования. Вместо этого он, как полоумный, впился в идею остаться здесь, дабы не отдать этот скот на убой, да ещё и Ворона убедил остаться. Не так давно, последний рассказывал Духовладу, что иногда у него возникает желание достать меч, и пойти молча рубить всех в этом воинстве направо и налево. Так вот сейчас, молодой боец его отлично понимал, так как в полной мере ощутил аналогичное побуждение. Сам же Ворон, уже пробирался к небольшому пространству, не занятому толпой, где сцепились злыми взглядами Духовлад и Опара. Встав между ними, атаман сначала повернулся к парню, глядя на него с ироничной улыбкой, как бы говоря: «Ну что, дурачок, теперь видишь, ради кого старался?», а после обратился со своим словом к толпе:

– Вы что ж, дальше собственного носа ничего не видите?! Это Малыш поднял тревогу, заметив отсутствие Предрага! Это Малыш убедил меня и моих людей собрать Совет, и если бы не он, то мы бы до сих пор пребывали в пьяном угаре! А то, что Предраг через каждые пять минут изливал похвалы Малышу, называя его своим главным помощником, доверенным лицом, так это для того, чтобы в случае обнаружения его пропажи, вы все набросились на парня, и зря теряли время, выпытывая у него то, чего он не знает!

Люди Ворона громко приветствовали речь своего атамана, и под их тяжёлыми взглядами, большинство остального воинства, тоже стало выражать благосклонность к поступку Духовлада. Ворон повернулся к Опаре, и громко, с насмешкой поинтересовался:

– Ты, Опара, предлагал «надавить» на Малыша… Так может попробуешь надавить, один на один?

Опара посмотрел на взбугрившиеся жгуты крепких мышц на предплечье правой руки Духовлада, которой он крепко сжал рукоять своего меча, и сбивчиво затараторил, уводя в сторону взгляд:

– Негоже перед важной битвой ссоры между собой затевать! А вообще, у нас и поважнее дела есть: мы-то, получается, без главаря остались! Надо решить, кто нас теперь поведёт.

– А у тебя уже, пади, и варианты имеются? – всё так же улыбаясь, спросил его Ворон.