Сброд

Наконец дело было сделано. Ратибор встал, и полапав свою гладкую макушку, довольно похлопал брадобрея по плечу, после чего на словах поблагодарил за отличную работу, и велел в случае, если кто из разбоев обидит Молчана, немедленно найти его – Ратибора – и, не стесняясь об этом рассказать. После обретения столь мощной протекции, в лице рыжебородого здоровяка, брадобрей явно очень воспрял духом. Разбои, следившие за действом, увидев, что мастер освободился, стали наперебой просить, чтоб тот обрил и их, но делали это как могли вежливо, памятуя о Ратиборовом заступничестве. Кто-то оценил практичность такой «причёски», кто-то просто хотел подражать могучему Ратибору. Как бы то ни было, желающих обрить голову было более чем предостаточно.

Духовлад задержался здесь, с интересом наблюдая за происходящим. Хоть брадобрей и получил столь мощную защиту, что мог бы сейчас спокойно послать подальше всех желающих обриться, ничуть не опасаясь ответного сквернословия, а не то что рукоприкладства, но, видимо, будучи человеком мягкосердечным, не умеющим отказывать доброму слову, взялся-таки за удовлетворение страждущих. Но спустя пару десяткв обслуженных голов, в его облике стали проявляться признаки усталости, как моральной, так и физической. Тут из числа разбоев выделилось несколько предприимчивых особ, быстро смекнувших, что такое дело, как бритьё чужих голов, может стать теперь в воинстве весьма популярным. А если что-то является популярным, его обязательно нужно сделать доходным. Хитрецы вежливо предложили Молчану помощь на следующих условиях: тот выдаёт им инструмент, показывает, что и как делать, и просто будет следить за своими подмастерьями, сложив руки на груди. Брадобрея это вполне устроило, и он тут же провёл урок, для желающих овладеть его навыками. Ученики, вроде бы всё усвоившие, в итоге получили от Молчана по бритве, и приступили к полировке своего мастерства. Один из них очень быстро потерял интерес к своему новому занятию… вместе с сознанием. Бедолага умудрился довольно сильно порезать одного из своих товарищей, и тот, возмущённый таким вопиющим непрофессионализмом, вскочив, с рёвом заехал «мастеру» кулаком в челюсть. «Мастер» отправился в полёт в одном направлении, а используемый им инструмент в другом. Над неумехой с пару минут поржали всей толпой, и забыли о нём. Следующий неопытный брадобрей, заканчивавший работу неудачника, делал это весьма аккуратно и тщательно, будучи отлично мотивирован участью предшественника.

Духовлад с улыбкой наблюдал за пёстрой и суетной толкотнёй, быстро обрастающей всё новыми выбритыми макушками, становясь, благодаря этому, более однородной. Повинуясь неизвестному внутреннему порыву, молодой боец повернул голову и снова увидел столь глянувшуюся ему прежде девушку. Та проходила всего-то метрах в двадцати, тоже глядя на него. Заметив, что объект пристального изучения так же на неё уставился, она снова стыдливо спрятала взгляд и ускорила шаг. Духовлад снова с улыбкой проводил её взглядом, пока та не скрылась за главным зданием крепости. По телу вновь прокатилась нежная, тёплая волна. Его влекло к этой девушке… Хотелось хотя бы просто побыть рядом, поговорить… Его увлекли за собой мечты… Пригрезилось, будто они одни в этой крепости… Нет никакого Медвежьего Воинства, нет ни князя Батурия, ни его дружины… Кругом покой, и весь мир только для них… Они сидят во внутреннем парке Кременца, и неторопливо беседуют… Она улыбается, но всё ещё смущённо прячет взгляд, лишь изредка поднимая на него свои большие, красивые глаза, тут же снова отводит их, заливаясь румянцем… Духовлад помотал головой, отгоняя сладостное наваждение: нет, сейчас не время. Сначала нужно избавиться от угрозы. Потом у него будут деньги, будет возможность уехать куда угодно… Он заговорит с ней только тогда, ведь ТОГДА ему будет что предложить ей… Такая красивая девушка, достойна самого лучшего!

Около четверти часа в сознании Духовлада шла борьба между тем, о чём хочется думать, и тем, о чём думать следует. Наконец мысли успокоились, снова склонившись в пользу второго, и главарь даже снова отвлёкся на оживлённую сутолоку среди разбоев, столь жаждущих изменения своего внешнего вида… Как вдруг, из главного здания раздался истошный женский визг. Духовлад встрепенулся, и стремглав бросился на крик. Сердце его почти что выпрыгивало из груди, так как он был твёрдо уверен в том, кому именно принадлежит этот крик. Большинство разбоев, так же услышавших визг, только на мгновение повернули головы в сторону главного здания, и тут же вернулись к более насущным занятиям. Но некоторые, всё же поспешили за главарём, более движимые любопытством, чем переживанием за участь надрывающегося человека.

***