Сброд

Торопливо «свернув» свою пропаганду, с помощью нескольких предложений, высказанных достаточно сбивчиво, да и между собой не особо связанных по смыслу, Опара, обойдя своих изумлённых последователей, поспешил за удаляющейся Сбыславой. Проводившие его недоумевающими взглядами сторонники, увидев объект преследований своего вождя, стали одобрительно усмехаться, и отпускать льстивые комментарии, адресованные «постельным» возможностям Опары, мол, сейчас он ей задаст! Если бы среди сторонников этого, никем не признанного атамана были люди, способные мыслить, чьи жизненные интересы шли бы дальше еды, сна и удовлетворения естественных потребностей, то они бы задумались, стоит ли следовать за лидером, способным бросить всё, ради обольстительно улыбнувшейся ему девки. Но, так как его сторонники отличались недальновидностью и крайней несамостоятельностью, им это наоборот показалось положительным проявлением, роднящим их лидера с ними.

Сбыслава пошла в сторону главного здания, периодически томно оглядываясь, а за ней, словно привязанный, плёлся Опара, разве что не вываливший язык, чтоб совсем уж походить на весеннего кобеля. Его не интересовало ни куда его ведут, ни сколько будет длиться путь. Ему вполне хватало ЗНАТЬ, ЧТО его ТАМ ждёт.

Обольстительница знала крепость как свои пять пальцев, и найти укромное, но легкодоступное место, для неё не представляло большой проблемы. Она поднялась по ступеням крыльца главного здания, переходящему в подобие длинного балкона, и пошла вдоль череды дверей. Дойдя до глубокой, укромной ниши в стене, Сбыслава скрылась в ней, бросив последний вожделенный взгляд на своего преследователя. Тот, спустя несколько секунд, тоже нырнул в полумрак ниши, облизывая пересохшие от волнения губы. Опара суетно, дрожащими руками, задрал подол её платья, и уже стал развязывать пояс, поддерживающий его штаны. Сбыслава, вроде бы сначала нежно обнявшая его обеими руками, внезапно стала истерично кричать, но Опара, до крайности разгорячённый первобытным желанием, не обратил на это никакого внимания, продолжая свои «приятные хлопоты».

***

Духовлад как будто взлетел на длинный балкон главного здания, почти не касаясь ступеней. Любопытствующие разбои, следовавшие за ним, едва поспевали. Молодой боец сломя голову бежал на непрекращающийся визг. Добежав, наконец, до ниши в стене, из которой и доносился резавший ухо звук, главарь запустил в неё руку, и извлёк оттуда за шиворот недоумевающего Опару, штаны которого уже были спущены по колено. Последнее обстоятельство не давало шагнуть полноценно, и ему приходилось часто семенить, угрожающе при этом потрясая оголённым и возбуждённым половым жезлом. Извлёкши насильника на свет божий, Духовлад хотел было свернуть ему челюсть кулаком, но в последний момент передумал… И уже в полёте расправив кулак, впечатал Опаре сочную оплеуху. От мощного удара, неудачливого любовника понесло в сторону, и часто переставляемые им ноги, предательски спутанные спущенными штанами, едва смогли выполнить свою функцию, с трудом удержав тело в положении «стоя». Тут же из ниши выскользнула Сбыслава и, одёрнув подол, с «искренним» плачем бросилась на грудь главаря. Она прижалась к нему своей грудью настолько сильно, что Духовлад почувствовал, как у него в штанах стало что-то оживать. Спешившие за главарём разбои видели всё, и уже шушукались между собой, делясь впечатлениями. Опара, разражённый праведным гневом из-за такого бесцеремонного к себе отношения, сумбурно хватался то за штаны, то за рукоять меча, как будто не мог решить: привести себя в порядок, а потом уже требовать сатисфакции, или броситься в драку так, как есть. Главарь же, заметив его воинственные порывы, деликатно отстранил от себя девушку и, выхватив меч, хищно оскалился. Опара, узрев, что противник без сомнения готов принять бой, мгновенно опомнился. Инстинкт самосохранения заботливо напомнил ему, что сам он никогда не имел репутации грозного бойца, а вот главарь уже успел прославиться, как ловкий рубака. Оставив в покое меч, Опара подтянул на место штаны, и возмущённым тоном увёл конфликт от плоскости физической, в плоскость дипломатии:

– Ты что себе позволяешь, щенок?! Руку на меня поднял!

После такой затрещины, для любого достойного мужа, не было другого выхода, кроме как немедленно броситься в бой, и потому эта возмущённая претензия со стороны выглядела невероятно жалко. Безусловно, это оценили и присутствующие разбои.

– Это ты, я вижу, решил, что можешь позволить себе больше остальных – леденящим тоном отчеканил Духовлад, презрительно глядя на противника – Было решено, и доведено до всех: насилия прислуге крепости не чинить!

– Насилия?! – негодующе переспросил Опара – Да эта девка сама хотела!

– Ну да, на всю крепость было слышно, как она «сама хотела»! – усмехнулся в ответ главарь. Среди собравшихся свидетелей, тоже послышались смешки. Они явно симпатизировали молодому бойцу.

Лишь в это мгновение осознав, как всё произошедшее выглядит со стороны, взбешённый бессилием Опара взревел, указывая пальцем на Сбыславу: