Сброд

Остальные двое крестьян, дабы не повторить участь старшего, проворно залезли в будку самостоятельно и молча. За ними влез Далибор, после него Духовлад, за которым со скрипом закрылась дверь, и звонко щёлкнула железная щеколда. Не отходя от двери, Духовлад осмотрелся внутри будки. Это место явно не поражало ощущением уюта: голые деревянные стены и пол, на котором работникам придётся провести всё время долгого путешествия, обещали море незабываемых впечатлений для рёбер и задниц, от каждой попавшей под колёса ямки или кочки. Пять человек, могли здесь более или менее расположиться только лёжа один за другим поперёк будки, ширина которой не позволяла даже полностью вытянуть ноги. Старший из крестьян уже занял место возле дальней от двери стенки, а два его товарища устроились сразу за ним. Таким образом, Духовладу с Далибором остались только два места поближе к стенке с дверью. Это не имело бы значения, если бы не «изюминка быта», расположенная в левом углу возле двери, а именно круглое отверстие в полу, диаметром с раскрытую ладонь, для оправления естественных потребностей, о чём красноречиво свидетельствовали «последствия» применения по назначению, обильно засохшие по его краям. Духовлада не устроило такое положение вещей, и он, не говоря ни слова, жёстко и проницательно посмотрел старшему из крестьян прямо в глаза. Этот взгляд сразу оживил в памяти последнего недавний эпизод с неудачным присвоением общей ложки. Он быстро отвёл глаза, недовольно насупившись, бурча что-то себе под нос, и стал подталкивать своих вечно напуганных спутников, освобождая места в дальнем от двери углу таким образом, чтобы самому остаться подальше от очка. Те двое послушно забились в поганый угол, не смея перечить решению своего «патриарха». Духовлад слегка подтолкнул Далибора вперёд, давая ему понять, что уступает самое дальнее от двери место, прошёл следом за ним, и расположился между Далибором и предводителем крестьян. Последний опасливо подвинулся ещё немного, даже не смотря на то, что в общем Духовлад с Далибором устроились достаточно комфортно. Боковые стенки будки не доставали до крыши на расстояние, приблизительно в локоть, как бы образовывая по сторонам окна, длиной во всю стену, защищённые толстыми железными прутьями с шагом чуть шире ладони.

Спустя некоторое время будка тронулась с места, и за решёткой не спеша поплыли верхушки зданий. Духовлад сидел, расслабленно облокотившись спиной о стенку, и ничего не выражающим взглядом наблюдал, как сменяются фасады знакомых зданий его родного города. С некоторым удивлением он осознал, что не ощущает тоски, мимо своей воли покидая это место. Но, собственно, о чём ему было тосковать? Что видел он в своей короткой жизни, кроме лишений, тяжкого труда и немилосердных побоев? Военег – это единственное имя, которое он вспомнил с благодарностью. Но теперь и этот человек наверняка считает его трусом, получившим более или менее серьёзную сумму денег, и тут же сбежавшим, не выйдя на бой, опозорив себя и наставника. Что будет дальше? Пока Духовлад не видел даже направления, в котором можно было бы приложить усилия, для изменения своего положения в лучшую сторону. Он не был человеком, склонным «баламутить воду» безнадёжным сопротивлением. Пусть лучше сейчас его считают покладистым, забитым работягой, неспособным к защите собственных интересов. Зато, когда представится надёжная возможность что-то изменить, он будет действовать решительно и жёстко.

Духовлад открыл глаза и понял, что слегка задремал. Панорама за решёткой сведетельствовала, что обоз уже едет по лесу, а значит город уже позади. Вдруг за решёткой показалось злобная, светящаяся предвкушением скорого отмщения за ущемлённую гордость, морда того самого наёмника, которому дважды не дали избить Духовлада. Сидя на лошади, он подъехал максимально близко к будке с работниками и, просунув копьё между прутьями решётки тупым концом вперёд, стал ожесточённо наносить тычковые удары по Духовладу, приговаривая:

– Тебя ждёт весёлое путешествие, крысёныш… Я переломаю тебе все рёбра…

Получив несколько ощутимых тычков, Духовлад вскочил на ноги, и стал отбивать древко копья предплечьями, или просто уворачиваться от него, играя туловищем. Сидевшие по сторонам от него не давали возможности перемещаться вправо или влево, но пока это не было большой проблемой. Наёмник явно не имел серьёзного боевого опыта: направление его ударов легко «читалось» по подготовительным движениям; удары наносились только за счёт силы рук (коей природа его, всё же, не обделила); попытки обмануть Духовлада, и поменять направление удара, были неуклюжи и очевидны; от гнева, вызванного малой эффективностью своих действий, его глаза сильно покраснели и почти вылезли из орбит, а из оскаленного рта то и дело капали слюни. Духовлад вполне контролировал ситуацию, и если даже пропускал удар, то эффект от него был достаточно сносным. Практически безрезультатно проведя в этих потугах около четверти часа, разгневанный наёмник убрал древко копья и, пришпорив коня, поскакал в голову обоза.